Зимняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

лежишь?! Нам нужно бежать, скорее! Там же Вик! Его волки порвали.

      – Я знаю, – протянул он медленно. – Сейчас, Женька.

      Он знал, что нужно вниз, знал, что время вышло, и ему очень не хотелось… туда. К его раненой собаке, к Кузьмичу, к людям, которые станут смотреть на него и ждать от него чего-то. Он хотел остаться здесь, в сумерках и тепле собственных комнат, в которые никто не посмеет зайти, в Женькином запахе, поцелуях, шепоте, прикосновениях. Чтобы еще немного ни о чем не думать. Только так: вот и прошли эти три года, они оба одолели их, как бесконечно трудный подъем, и теперь можно жить, как жилось когда-то, легко и радостно. Или это сейчас кажется, что тогда жилось легко и радостно?..

      Ему хотелось еще немного побыть с ней вдвоем, как будто с самим собой. Рассказать ей немного, как он жил, и послушать, что она станет рассказывать.

      Он знал, что – нельзя, нужно возвращаться, и все же тянул время. Немножко. Чуть-чуть.

      Женька поцеловала его в ухо, а потом в шею и опять в ухо. Он повернул голову, чтобы ей было удобней его целовать. А потом поднялся.

      Его свитер валялся за креслом, а Женькин он так и не смог найти и сунул ей какой-то другой. Зато лифчик обнаружился на письменном столе, прямо посередине.

      Он подождал, пока она оденется, взял за руку и свел по лестнице вниз, как маленькую.

      Вся компания была на кухне. Докторша Марина пила из большой кружки чай.

      – Пока жив, – сообщила она, завидев Марка. – Я его зашила. Теперь все зависит только от него, справится или нет.

      – Если сразу коньки не отбросил, – вступил Сергей Васильевич, – может, и обойдется.

      Марк заглянул в «медицинскую». Лампы были притушены, кушетка опущена. Вик лежал на боку, весь забинтованный, как мумия, и совершенно неподвижный. Рядом сидел Павел и гладил пса по голове.

      – Жив, жив, – быстро выговорил он, как только открылась дверь. – Борется. Видишь, дышит. Врачиха сказала, если через два часа не помрет, есть надежда. Ах ты, собака, собака!..

      – Пойдем, Паш. Чего тут сидеть?

      – Как чего? – удивился Павел. – Я ему помогаю.

      Вошла Алла и тоже стала смотреть на Вика, а потом Марина всех разогнала.

      – Дайте собаке покой, – раздраженно заявила она. – Нечего на нее любоваться!

      Все вернулись на кухню, расселись вокруг стола и заговорили обыкновенными голосами. Зоя Петровна выволокла из печи пирог «на скорую руку» и водрузила в самый центр, а Алла вдруг велела Кузьмичу лезть в подпол.

      – Зачем? – не понял тот.

      Он все время тер глаза, как будто долго не спал.

      – За красным вином, – отрезала Алла. – Зоя Петровна, где яблоки и апельсины? Еще мне нужна корица и… Павел, достань вино. Будем пить глинтвейн. Самый биатлонный напиток.

      Марк улыбнулся и сел верхом на стул. Женька моментально пристроилась так, чтобы боком его касаться. Зоя Петровна покосилась на них.

      Кузьмич спрыгнул в подпол и стал выставлять оттуда бутылки, одну за одной. Алла их принимала.

      – Не ко времени ты это затеяла. – Он выбрался и опустил тяжеленную крышку, бухнувшую