О мир! Очерки бывалого путешественника, не чуждые мыслей и юмора. Николай Боровой

собором и в качестве такового изначально задуманного и возводившегося, заставляет воспринимать его лишь как туристический и культурный «бренд», яркий художественный и архитектурный аттракцион. Возможно, что дело в известном «предательстве», которое познал гениальный и вдохновенный замысел Гауди со стороны его продолжателей, у которых ни вкуса и целостного архитектурного мышления Гауди, ни его жертвенного упорства в воплощении архитектурно-декоративной идеи собора и ее основных особенностей, в реализации очень сложных и требующих терпения, средств и времени, ни быть может просто сообразных творческих инструментов и умений не было. И если сама по себе, в основе воплощенная и продиктованная Антонио Гауди архитектурная концепция, в возведении собора конечно же могла быть только завершена – законы пропорции и математические формулы конструкций неумолимы, то его удивительная, поражающая взгляд и даже наверное великая в качестве стилистической задумки концепция внутреннего и внешнего декора здания, была откровенно отброшена, то есть попросту «предана». По причине ли исключительной сложности ее дальнейшего воплощения, краха вкусов и художественного мышления, в лоне которых она состоялась, восторжествовавших вместе с оным ленности и шаблонных, приведших к царству функциональной пошлости установок «минимализма» и «деловой простоты», или же высокомерия последователей, считавших напрасным и не нужным столь кропотливый и искушенный труд над эскизами и камнем, ощущавших возможность и право достигнуть цели и окончательного воплощения замысла Собора иными средствами, а может просто исторической изжитости диктовавшей ее стилистической концепции – модернистской, неоготической и эклектичной – об этом остается только догадываться. Ведь конечно же, не менее чем сам Гауди, его последователи обладали достаточными знаниями и умениями, чтобы ухватить суть и концепцию, стиль декора, выбранный и засвидетельствованный гениальным архитектором, кропотливо продолжить те на эскизах и в строительных работах, которые с перерывом длятся уже более века. Очевидно, что они сочли это слишком сложным и кропотливым, и поэтому, или же во власти иных и более серьезных причин, означающих трансформацию архитектурного, художественного и стилистического мышления, вкусов и представлений о красоте в зодчестве гражданском и религиозном, в ландшафтном и городском, повседневном контексте человеческого существования – попросту не нужным и излишним. А ведь с гаудиевской концепцией декора сила и воздействие, целостность и гениальность его художественно-архитектурного замысла, были связаны ни чуть не менее, как кажется, нежели с самой по себе идеей структуры здания. Да, крупные соборы, именно вследствие масштабности и сложности воплощения их замыслов, еще со времен классического средневековья строились многими десятилетиями, нередко – почти век, с перерывами