Искусство стать любимым. Леопольд фон Захер-Мазох

я в облаке муслина и тонких кружев, и при сем восклицании так от нетерпения топнула ножкой, что обнажилась вышитая золотом домашняя бархатная туфелька и ажурный чулок. – И не глядите, пожалуйста, на меня так влюбленно, Ланской[1], это все из-за ваших томных глаз, это вы во всем виноваты!

      – Помилуйте, да как же мне иначе смотреть-то на вас? – простодушно спросил красавец Ланской. – Я не могу скрыть то, что чувствую к вам, графиня Браниша, я не в силах этого сделать!

      – Фи! Вы начинаете надоедать мне своим мечтательным поклонением. Конечно, у наших господ при дворе уж вовсе чувств не осталось, они испытывают только волнение крови, но и слишком много любви тоже утомляет.

      – Я вас утомляю, графиня?

      – Более того, – живо отреагировала маленькая подвижная женщина, вырывая шелк у него из рук, – вы становитесь просто невыносимым.

      – Так почему же тогда вы терпите меня возле себя? – с детской наивностью спросил Ланской.

      – Только потому, что у меня слишком доброе сердце, – в порыве самовлюбленности выпалила графиня Браниша, – это сердце чуть ли не ежедневно наносит мне вред, мне уже давно следовало бы распрощаться с вами, но я все еще испытываю сострадание к вам и к вашей восторженности; сейчас, однако, все позади, я более не стану щадить вас и скажу вам всю правду прямо в глаза: я не люблю вас, и что гораздо хуже, я прихожу в отчаяние едва только вы переступаете мой порог, поскольку прекрасно знаю, что вы опять до смерти наскучите мне своими нежностями.

      – Стало быть, вы собираетесь расстаться со мной, графиня?

      – Да, да, идите себе с богом.

      – Вы отсылаете меня, потому что меня не любите?

      – Скорее потому, что вы меня слишком любите.

      Тогда Ланской с самой невинной очаровательной улыбкой поднялся, неспешно пристегнул шпагу и галантно поднес к губам маленькую ручку прекрасной Браниши. Стоя в тот момент перед ней, он представлялся красивым мужчиной, какого только могла бы вообразить фантазия большого художника, великолепным образцом цветущей молодости и непринужденного благородства.

      – Сударыня, я благодарен вам за искусство, которому вы меня обучили, – сказал он.

      – Какое такое искусство?

      – Искусство стать любимым, – с легким грациозным поклоном промолвил в ответ Ланской.

      – Как это? – недоуменно воскликнула графиня Браниша. – Что за загадки вы мне тут загадываете?

      – Только что вы преподали мне урок, значение которого для меня трудно переоценить.

      – Свою отставку с любовной службы мне вы рассматриваете…

      – Как исключительно полезное наставление, – на полуслове прервал графиню Ланской.

      – Которое, похоже, вас нисколько не огорчает, – проговорила прелестная женщина, с досады разрывая носовой платок.

      – Напротив, оно приводит меня в восхищение.

      – Вы лжете.

      – Я говорю сущую правду, сударыня, – с нарастающей веселостью продолжал Ланской, – ибо я со всей страстью и увлеченностью люблю…

      – Ах! Да знаю я, знаю…

      – Нет, нет, не торопитесь, вы не знаете, – перебил ее Ланской, – я люблю одну даму, обладание которой сделало бы меня богом, а утрата ее – несчастнейшим из людей. Чтобы не совершить какого-нибудь faux pas[2] в отношении означенной дамы, я решил пойти на сближение с ней лишь тогда, когда буду абсолютно уверен, что не только завоюю ее, но и смогу удержать, когда я, следовательно, почувствую себя уже не учеником, а мастером в искусстве становиться любимым. Таким образом, графиня, я три года исправно отходил в вашу школу и, как мне представляется, закончил ее на отлично. Я был мечтательным, нежным, преданным, исполненным обожания и в итоге имею перед собой вас: изнывающую от скуки. Следовательно перед дамой, которую я люблю, мне нужно предстать сухим, холодным, отвергающим, исполненным равнодушия, и тогда я завоюю ее. Я благодарен вам за эту теорию, и после сделанного мной объяснения вы, вероятно, поймете, почему я считаю себя вашим неоплатным должником.

      – Какая мерзость! – воскликнула графиня. – Так значит, вы меня не любили?

      – Откровенность за откровенность: не любил!

      – Ах, вы чудовище, Ланской!

      – Я всего лишь ваш прилежный ученик, мадам.

      – А эта другая, которую вы любите, – выдержав паузу, промолвила графиня Браниша, – она красива?

      – Весь свет утверждает это.

      – Красивее меня?

      – Ее называют совершенством среди вашего пола.

      От этих слов маленькая графиня с неистовой резвостью, которая при напудренной башне волос, домашнем халате в стиле мадам Помпадур и туфлях на высоком каблуке производила, надо признать, исключительно комичное впечатление, вскочила на ноги. Она с трагизмом версальской актрисы жеманно загрохотала по комнате взад и вперед на своих красных ходулях, с такой силой смахнула со стены дорогую декоративную чашу, что черепки разлетелись во все стороны будто осколки

1

Имеется в виду А. Д. Ланской.

2

Ложный шаг (франц.).