Абракадабра или Весна. Александр Коновалов

чинить машины и поэтому, уважаемый и у богатых. — Слово даю.

      — Значит Сеня — мой дружок — продолжил Коля с новым интересом — как на грех встретил каких то друзей, до кассы кинотеатра не дошел, тем более с деньгами, тут у них и закрутилось. Очнулся Сеня по уши в «турецком валу», весь в грязи будто свинья, как еще не захлебнулся.

      — Что за товарищи такие? Гады были, зачем его бросили? Знал бы кто, убил бы на месте, наши так не делают! — скрежетнул зубами Дзюба

      — Жена его — продолжил Коля — одела новое платье, вышла во двор покрасоваться перед соседками и похвастаться, что в кино собираются. Часа через полтора, когда надежда уже угасала, а Сени все не было, через кусты от «турецкого вала» на четвереньках выползло чудище, узнать которое было невозможно — что то между человеком и собакой.

      — Вот пьянь подзаборная, милицию что ли вызвать, наши так не напиваются — голосили соседки, сами рады были развлечению

      — Ползи домой, если есть куда — с праведным негодованием, не оборачиваясь, через плечо с высоты своего положения и благополучия, со скамейки провещала Сенина жена.

      Вдруг после клекота (даже голос изменился) раздалась речь.

      — Манька дура, б…дь такая, это же я, помоги мне подняться до хаты.

      Гогот мужиков в беседке прервал повествование.

      — Ай да молодец. Казак, не дает бабам расслабляться, что бы уважали. Представляю как его жена, да еще в новом платье тащила на пятый этаж. А было то в бабий праздник … ахаха — веселились мужики — ты не врешь Коля (тот стоял довольный — удачно, выступивший перед обществом.)

      Илья — здоровый как бык, степенный мужик (раньше был слесарь — универсал), с телячьими глазами, добрый, но шибко его не задирали, потому что, если приспичит в драке, ненароком мог убить любого, очень любивший свою жену: маленькую и сварливую, печально сказал.

      — Зря он так, да еще в праздник. Им (женщинам) больше нашего достается.

      Всем вдруг стало неловко. Только Коля попытался оправдать себя и покойного друга.

      — Не мы такие, жизнь такая. А, что она сама виновата: заныкала чекушку дома. Не дала выпить, когда мужик попросил, так бы было все нормально.

      Так или примерно так проходили беседы, работы почти не было, хорошо что на свободе — демократия (говори что хочешь, тока не суйся в особняки и не угрожай начальникам). Даже из печальных и глупых примеров брали смешное и полезные уроки: расчитывай на себя, не делай зла другому, помогай товарищу и не только (нужда придет — сам попросишь помощи), слишком не возносись перед обществом. А жизнь наша — сплошное переплетение трагичного и смешного, чаще трагичного — непростые времена.

      Что делать, хорошая полоса пока не пришла (но надеялись и ждали перемен). Больно было за страну, жалко людей, которые не смогли вписаться в новые порядки (обещали много, но нагло обманули, да еще и нагло отняли). А русский мужик доверчив и терпелив до определенного предела, способен, как на подвиги (вытащить из огня ребенка, спасти животное и окунуться в ледяную прорубь, прикрыть грудью, вынести с поля боя товарища), так и на беспощадные выходки: