Жюль Верн ест носорога / Jules Verne Eats a Rhinoceros. Дон Нигро

новости.

      ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Что?

      МАКГОНИГЛ. Я знаю, как вы были близки.

      ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Умерла твоя близкая подруга?

      МАКГОНИГЛ. И моя тоже. Собственно, я был отчаянно влюблен в нее. Как и все.

      ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. А как это связано с носорогом?

      МАКГОНИГЛ. Херст хочет, чтобы ты написал некролог.

      РИС. Хочет, значит?

      МАКГОНИГЛ. Да.

      РИС. До того, как я засуну печатный станок ему в зад или после?

      МАКГОНИГЛ. Вероятно, до, иначе тебе не успеть к сдаче номера.

      ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Кто такая Нелли Блай?

      МАКГОНИГЛ. Очень хорошая журналистка. Замечательная личность. Она была знаменитой.

      ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Правда? И когда?

      РИС. Судя по всему, до твоего рождения.

      МАКГОНИГЛ. Нелли это бы понравилось. Ее некролог, написанный тобой.

      РИС. Я всегда полагал, что она напишет мой.

      МАКГОНИГЛ. Да. Я тоже.

      (Пауза).

      ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Наш дедушка умер в прошлом году. Но он был старый.

      ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Ему было, как минимум, больше пятидесяти.

      ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Нам очень жаль, что с твоей подругой так вышло.

      МАКГОНИГЛ. Я думал о нашей первой встрече. В старой редакции «Уорлда». Должно быть, тридцать пять лет тому назад. (Свет начинает меркнуть в баре «О’Шонесси»). В тысяча восемьсот восемьдесят шестом? Или в восемьдесят седьмом? Я сидел за тем столом у батареи, рядом с дверью в кабинет мистера Пулитцера. Мы называли его «Восьмым кругом ада». Она была такая симпатичная, миниатюрная. Чертовски умная. И упрямая. Если она что-то задумывала…

      (Бар уходит в тени, свет падает на двери в глубине сцены и…)

      4. Мир мистера Пулитцера

      (Центральная дверь открывается, и НЕЛЛИ БЛАЙ, ей 22 года, резко и довольно грубо выставляют в коридор. МАКГОНИГЛ направляется к своему столу у батареи в редакции «Нью-Йорк уорлд», рядом с кабинетом ПУЛИТЦЕРА. 1887 г. МАКГОНИГЛУ 38 лет, но он такой же всклоченный. Вероятно, был таким и в двенадцать).

      НЕЛЛИ. Но подождите, сэр, пожалуйста. (Делает шаг к двери, из которой ее только что выставили). Если вы только дадите мне шанс… (Дверь захлопывается ей в лицо. НЕЛЛИ в ярости). Глупые мужчины! Глупые, глупые мужчины!!!

      МАКГОНИГЛ. Не смотри на меня. Я раньше был мужчиной, но теперь я – театральный критик.

      НЕЛЛИ (негодует). Всегда смотрят свысока. Господи, я это ненавижу!

      МАКГОНИГЛ. Расслабься, детка.

      НЕЛЛИ. Не могу я расслабиться! Я в Нью-Йорке четыре месяца, обиваю пороги всех газет, и никто не дает мне работу. Деньги закончились, из еды остались два крекера и финик. Я наконец-то сумела пробиться в этот высокий кабинет, но результат тот же. «Сожалею, мисс Блай. Я уверен, вы были отличным репортером в Питтсбурге, но это Нью-Йорк. Здесь более высокие стандарты». Высокие стандарты, как же! Я каждый день читаю нью-йоркские газеты. По большей части пишет их для придурков семейство обезьян. «Мы не нанимаем женщин, мисс Блай. Из женщин хороших репортеров не получается.