Судьба. Лоис Макмастер Буджолд

Обычным живым людям так не поможешь.

      – Ну, может, не две тысячи, – возразил милорд. – Тут один шутник, большой любитель цифр, подсчитал как-то, что, если исключить все медицинские причины смерти, человек в среднем все равно доживал бы только до восьмисот стандартных. А потом – неминуемый несчастный случай с летальным исходом. Думаю, смысл такого вывода в том, что кому-то суждено прожить восемнадцать лет, кому-то – в сто раз больше, а конец все равно один. Просто планка немного поднимается.

      – Поневоле вспомнишь «отказников».

      – И то правда. Если Бог, по их мнению, ждал появления человека на свет миллиарды лет, несколько столетий дополнительной жизни вряд ли имеют для Него какое-то значение. – Милорд погрузился в свои, далекие милордовские мысли. – Люди так много волнуются и переживают по поводу того, что перестанут существовать после смерти. И мало кто хоть на секунду задумывается о том, что не существовал до зачатия. Или вовсе не существовал бы. В конце концов, поторопись соседний сперматозоид, и мы могли бы стать собственными сестрами. И никто бы по нам не всплакнул.

      Ну что на такое ответишь? Голова от мыслей расколется, а ответа не будет. Поэтому Роик промолчал. Наконец они проехали мимо провисших цепей ограждения владений секретаря Сьюз.

* * *

      Долгие часы ушли на то, чтобы привести внутреннюю температуру тела Лизы Сато из соответствующей глубокому криостазу к просто околонулевой. Майлз отослал Йоханнеса обратно в консульство и, по мере приближения утра, по очереди караулил с Роиком. Милорд подремывал на временно сооруженном топчане в комнате напротив наскоро сооруженной лаборатории Ворона. Дело происходило на третьем этаже приемного покоя для престарелых клиентов. Ворон и Танака также дежурили всю ночь посменно. На рассвете начали проводить решающие процедуры: слив старого криораствора и замена его бесконечным, как показалось Майлзу, потоком искусственной крови. При переливании кожа лежащей ничком на операционном столе меняла цвет от землисто-серого до более жизнерадостного теплого оттенка слоновой кости. Криораствор, булькая, сливался в сточное отверстие.

      Будь у них время и надлежащее оборудование, не говоря уже о базовом образце крови пациента, можно было бы вырастить цельную кровь, идентичную «оригинальной». В синтетической, искусственной крови недоставало уникальных лейкоцитов, которые вырабатывает тело пациента. Поэтому после разморозки пациента держат в изоляции, пока костный мозг не начнет заполнять пробелы иммунитета. Майлз, по словам Ворона, проспал всю эту фазу. Но, с другой стороны, его травмы, как хирургические, так и прочие, были несравненно тяжелее. Ако провела всю ночь, убирая и подготавливая помещение-изолятор.

      Ворон доводил до безумия своими полувнятными намеками насчет того, когда с пациентом можно будет говорить, зато ясно дал понять, что дети будут первыми посетителями. С этим Майлз спорить не стал, он и сам не придумал бы лучшей мотивации для матери поскорее восстановить здоровье.

      Майлзу не терпелось помочь, но, когда они добрались до критической точки