Цвет мантии. Наталья Гимон

башмаки.

      Первую минуту мальчишка, не стесняясь, таращился на вошедших, но потом, будто опомнившись, напустил на себя важный вид, приосанился и отвернулся к окну.

      – Проходите, а я сейчас, – подтолкнула их к столу хозяйка и вышла обратно в сени.

      Девочки присели на лавку с другой стороны стола, сняли безрукавки и косынки и тоже уставились в окно.

      – Вы кто такие? – не выдержал первым мальчик.

      – Мы из Колтовки. Это – Марьяна. Я – Вилея. А тебя как звать?

      – Я – Божеслав из Бра́сета, сын главы купеческой гильдии. – Он надулся ещё больше, гордый тем, что переплюнул их происхождением. Всё-таки Брасет – это большой торговый город, а не какая-то там маленькая деревенька на берегу речки.

      – Божик, что ли? – робко подала голос Марька, и её спутница, не сдержавшись, хихикнула в кулачок.

      Мальчонка покраснел и, насупившись, снова отвернулся к окну. Вильке стало неловко.

      – Прости, пожалуйста. Мы не хотели тебя обидеть.

      – Когда я выучусь и стану великим чародеем, никто больше меня так не назовёт, – не глядя на девочек, тихо, но твёрдо пообещал тот.

      – Так ты тоже в школу чародейства идёшь? – оживилась Вилька, а глаза Марьки загорелись навивным любопытством. – А что ты можешь?

      Но Божеслав обиженно и высокомерно огрызнулся:

      – Не ваше дело, деревенщина.

      – Ну, как вы тут? – В комнату вошла хозяйка и, поставив на середину стола запотевшую крынку с молоком и три глиняных кружки, обвела взглядом хмурые лица детей. – Та-ак, а чего это вы не поделили? – вытирая руки о передник, спросила она, но никто не ответил. – А я чего задержалась-то? – попыталась женщина отвлечь их от ссоры. – Сейчас ещё один мальчонка в калитку стучал, рыженький такой, вихрастый, только странный немного, диковатый. Попросил немного молока и ушёл сразу же. Во двор входить отказался… На него ещё собака моя заворчала… Может, знаете его? – Ответом ей стало дружное, но молчаливое качание головами. – Ну, вот что, – упёрла она руки в бока, – в чужом доме ссору затевать – хозяев не уважать. Или вас родители не учили? – Дети снова опустили головы, на сей раз от стыда. – Нате-ка вот, угоститесь да под лакомство помиритесь. – Из белёной печи на стол перекочевала большая блинница. Женщина сняла с неё высокую крышку, и по комнате тут же разлился сладкий дразнящий запах печёных яблок. – Ешьте-ешьте, – подбодрила своих маленьких гостей хозяйка, – а я сейчас щи поставлю. Глядишь, может, мужики за полдень из лесу воротятся. Так я, как пообедаем, своего старшего сына пошлю вас проводить, куда надобно. А то негоже это – дети одни по чаще лесной ходят. И откуда вас только к нам занесло? – Она посмотрела на перепачканные распаренной яблочной мякотью мордашки и вздохнула.

      – Ой, тётенька, нам бы в школу чародеев поскорее добраться, – слизывая с пальцев сладкий сок, сказала Вилька. – Вы нам расскажите, как, и мы сами дойдём.

      Но женщина вдруг едва не выронила из рук длинную кочергу, которой собиралась разгрести угли в печи.

      – Куда?!

      Дети