Нам было по девятнадцать. Николай Иванович Васин

посмотрели вокруг и увидели, что перекресток улиц у кинотеатра оцеплен. Полиция подходила к задержанным, проверяла паспорта, а паспорта с собой были у каждого, потому что без этого документа никто не имел права выходить из дома в дни оккупации, и сортировали людей: молодежь отводили на одну сторону улицы, остальных на другую.

      Точно такое же оцепление и с такой же целью провели полицаи и на улице Герцена, вокруг городской управы.

      Соединив две группы молодых калужан в одну, защитники фашистских порядков повели их на вокзал. В пути Валя и Ляля держались за руки, чтобы не потеряться в этой большой толпе. Они не чувствовали себя арестованными: за дни оккупации привыкли к выводам людей на работу таким образом. Но у каждой в душе была тревога, вели-то их не куда-нибудь, а на вокзал. В голову лезли разные мысли. И была среди них самая страшная: «А что, если в Германию отправят?».

      На вокзале каждому дали лопату и приказали очищать железнодорожные пути от снега. Для руководства этой работой немцы поставили пожилого железнодорожника, усатого стрелочника. Молодежную группу временных рабочих на путях, человек тридцать, держал под охраной долговязый немец. Он ходил по перрону, стучал ногой об ногу, останавливался около молодежи, покрикивал:

      – Шнель! Шнель!

      Здесь же вертелся и полицай. Встречая озлобленные взгляды парней и девушек, устремленные без утайки на его красную, пухлую рожу пропойцы и подлеца, он злобно выкрикнул:

      – Три дня, с шести утра до четырех вечера будете работать.

      – А паспорта?

      – Тогда и паспорта отдам.

      Валя, Ляля, кто слышал слова полицая, облегченно вздохнули: все-таки не самое худшее.

      На железнодорожных путях молодежь с разных концов города, парни и девушки с разных улиц. Завязываются знакомства, появляется доверие друг к другу. Парни и девушки обмениваются последними новостями, говорят о чем угодно, передают последние слухи о «наших». Смеялись молодые калужане над тем, какую чушь несут немцы и их холуи в своих сводках и в паршивой газетенке.

      А немец все ходит поодаль, все ежится, все стучит нога об ногу. Иногда он не выдерживает холода и уходит погреться на вокзал. И пока его нет, парни, и девушки совсем не работают. Усатый стрелочник видит их саботаж и помалкивает. А полицая никто не боится.

      – Не пожалуешься немцу, не поймет он тебя,– бросали вызов парни. Полицай в ответ зло ругался и отходил в сторону.

      Глава 2

      Утром следующего дня Валя проснулась рано. И не только она, все проснулись от своеобразных шелестящих и свистящих звуков. Это снаряды пролетали, казалось, над самой крышей. Снаряды пролетали над всем городом и разрывались где-то за вокзалом. Мать говорила Вале:

      – Что-то непонятное начинается, а тебе через весь город идти. Не пойти нельзя – расстреляют.

      Если бы знала Валя, что началось тогда, морозным утром 21 декабря! Если бы знала, что наша Красная Армия, ее боевая ударная группа заняла место, буквально у стен города. Валя бежала бы навстречу