Хлорофилия. Живая земля. Андрей Рубанов

– старик велел перевезти в свою квартиру. В компанию к Марксу и Фрейду. На освободившемся месте Савелий установил новинку последнего поколения, из жизни титанов прошлого, под названием «Глеб Пьяных опускает Руперта Мэрдока по всем понятиям». Изучив ее детально, дамы краснели.

      Впрочем, Герц того и добивался.

      – Больше не клади ноги на стол, – примирительно попросил он, усаживаясь и открывая очередную флягу «дабл-премиум-люкс».

      – Пустое, граф, – отбил Годунов, легко удерживаясь в стиле русского дворянчика. – Лучше повесьте сбоку бронзовую табличку: «На сию мебель возлагал натруженные конечности великий русский писатель…» Далее – неразборчиво.

      – Когда пойдешь ко мне в штат?

      Гений рухнул в ближайшее кресло, шумно почесал живот и зевнул. Посмотрел на Савелия печальными глазами сенбернара:

      – Никогда. Я за деньги не работаю. Только из любви к искусству. Тем более в твоем грязном желтом листке…

      – Согласен, – с достоинством кивнул Савелий. – Мы немного пожелтели. Но так было задумано. Так велел старик, когда уходил. Иди ко мне в штат, Гарри.

      – Нет, – отмахнулся Годунов. – Не пойду. Еще десяток баек сотворю – и исчезну.

      – Обратно на пятый этаж?

      – Может, на пятый. А может, на сотый.

      Герц развеселился:

      – Кто тебя, дурака, пустит на сотый уровень?

      – Не пустят, – спокойно поправил Годунов, ковыряя в носу, – а позовут. Уже звали. Опытные квалифицированные дураки вроде меня требуются везде. Осталось только денег подкопить.

      – Зачем?

      – Секрет. Но тебе скажу. Перед внедрением на сотые этажи надо сделать пластическую операцию. Переделать физиономию. Под монголоида. – И Годунов оттянул кончиками пальцев кожу возле внешних углов глаз: изобразил азиата.

      – Не выйдет, – усмехнулся Герц. – Ты типичный славянин. Треть от татарина, треть от финна и треть от грека. Иди в секретариат и пиши заявление о приеме на работу. И сразу будут деньги. Много. Хватит и на операцию, и на новые ботинки.

      – Еще чего, – с отвращением поморщился Годунов. – Секретариат? Заявление? Что за казенный жаргон?! Слушай, Герц, давай не будем. Помочь корефану Савелию – это одно. Это я могу. А работать на корефана Савелия – это совсем другое. Ты сказал: «Помоги, Гарри, у меня лучший репортер без вести пропал, я не справляюсь». Вот, старый Гарри помог. Но зачем предлагать старому Гарри работать на своего корефана? Старый Гарри может обидеться. А он знаменитый, он книги пишет, с ним лучше не связываться…

      Савелий помолчал немного, потом спросил:

      – Куда он все-таки мог исчезнуть? Этот наш лучший репортер?

      – Вниз ушел, – сразу ответил Годунов. – Сидит где-нибудь на четвертом этаже, в притоне, и жрет мякоть ложками в компании удолбанных блядей.

      – Ах я идиот, – пробормотал Герц. – Он ведь позвал меня в гости. Перед тем как сбежать. Прощался. Едва не плакал. А я его не понял. По плечу похлопал – и уехал… Идиот.

      – Еще какой.

      – Слушай,