Хлорофилия. Живая земля. Андрей Рубанов

включил имплантированный в ладонь диктофон.

      – Господин Глыбов, – с нажимом произнес он, – я представляю серьезный аналитический журнал. Нас читают влиятельные люди. Я собираюсь поднять в разговоре важные темы, и мне бы хотелось…

      – Я понял, – небрежно ответил миллионер и соскочил на пол. Приблизился, протянул мускулистую руку: крупный, разящий по́том самец, излучающий неприятное, избыточное здоровье. – Я понял, – повторил он. – Извини. Я забыл, что в наше время существуют серьезные журналы. Вчера ко мне приходил один дурак, тоже из какого-то журнала. Спрашивал, сколько оргазмов я имею в неделю и кто делает мне маникюр…

      – Ваши оргазмы, – вежливо ответил Савелий, – наш журнал не интересуют.

      – Ага, – кивнул миллионер. – А чьи оргазмы интересуют ваш журнал?

      – Лично меня интересуют только мои собственные оргазмы.

      Глыбов расхохотался, продемонстрировав великолепные зубы, покрытые ярко-красным лаком.

      – Ладно. Выпить хочешь? Пожрать? Чаю, кофе, сигару, кальян? Будь как дома.

      – Если можно, воды.

      – Воды? – Миллионер жестом отпустил камердинера. – Много пьешь? Это правильно. Пойдем, я сам тебе налью.

      Прошли в глубину зала, к огромным креслам, к стойке с напитками. Глыбов всмотрелся в лицо Савелия и вдруг спросил:

      – Ты ходишь в мои солярии?

      – Нет.

      – Почему?

      – В моем кругу, – сухо объяснил Савелий, – принято считать, что ваши солярии предназначены для бледных.

      – А ты, значит, не бледный, – ухмыльнулся Глыбов.

      – Бог миловал.

      – Молодец. Присядь.

      Журналист кивнул. Черт бы побрал этих нуворишей. Хоть бы халат накинул.

      – Господин Глыбов, – начал он. – Мы пишем о людях, добившихся… э-э… успеха. Журнал называется «Самый-Самый». Понятно, что сегодня, в первые годы XXII века, когда средняя продолжительность жизни составляет девяносто семь лет, само понятие успеха выглядит анахронизмом. За семьдесят лет активной жизни каждый из нас имеет возможность успеть везде и всюду. Лично я, например, чемпион Москвы по трехмерному бильярду и кандидат философских наук. В обществе, где никто никому ничего не должен, успех гарантирован каждому…

      – Понятно, – перебил миллионер и наконец завернулся в халат. – То есть я в мои сорок – зеленый пацан, и при этом – хозяин большого дела. Такова тема интервью.

      – Угадали.

      – С чего начнем?

      – С биографии.

      Глыбов сел, мощными глотками осушил свой стакан и вздохнул.

      – Биография моя скучная. Ничего особенного. Родился на окраине. Среди бледных. На девятом этаже. У нас в Балашихе трава растет густо. Сплошной полумрак. Я годами не видел солнца. Первый солярий – дешевую китайскую кабину – купил в восемнадцать. Сейчас у меня двадцать тысяч кабин. Любой, даже самый бледный человек может позагорать в моей кабине, потому что это дешево…

      – Я знаю, – небрежно произнес Савелий. – Читал рекламные проспекты. А почему