Талантливая мисс Фаруэлл. Эмили Грей Тедроу

снизу, можно было сориентироваться, какую сцену – погоню, драку – показывают в данный момент.

      – Ты спишь? – К ее удивлению, телевизор замолк, и она услышала, как отец – тяжелыми шагами, его походка не изменилась даже после нескольких инсультов – поднимается по лестнице.

      Бекки встретила его в коридоре.

      – Зайди на минутку. – Помогла ему войти и осторожно усадила на кровать, присела рядом.

      Сделка произошла в офисе университетского музея. Женщина-продавец – вовсе не тот толстяк, с которым она разговаривала в прошлый раз – и глазом не моргнула, когда Бекки подала ей мятый конверт с деньгами. Бекки сочинила целую историю – у моей бабушки юбилей, семьдесят лет, мы решили сделать ей подарок… но все это вылетело у нее из головы, когда она вновь взяла в руки картину.

      – Я так тупила, – сказала Бекки отцу. – Она просто дала ее мне, и я сначала даже не поняла, думала, может быть, кто-то должен отнести ее в машину. И объяснить правила перевозки.

      Бекки положила на заднее сиденье кучу подушек, в том числе и те, с васильками, что сейчас у нее на кровати.

      – Она не кусается, – сказала женщина с сухим смешком и немного нетерпеливо. Какой у нее тонкий рот, и на губе герпес.

      – Ну да. – Бекки даже не знала, как держать эту штуку – на руках, как пиццу? Перед собой, как щит? И в конце концов просто взяла ее, не задумываясь, как именно она ее держит.

      Но с отцом Бекки разговаривала уверенно. Как эксперт. Положила руку на его сутулую спину – он был в шерстяном пуловере, который она сама выбрала ему на вечер. Ей хотелось, чтобы отец оценил ее приобретение, понял, как чудесно иметь в доме настоящую картину, ведь это придавало ее старой комнате совершенно другой вид. И пусть он не беспокоится о деньгах: она хорошо зарекомендовала себя на работе: «Не всем в конце года дают премии». Бекки погладила его по плечу.

      – Буря.

      – Что ты, сегодня ясно.

      Но он имел в виду картину, он смотрел на холст: синевато-серый фон с вкраплениями белого переходил в желто-зеленый оттенок летнего торнадо.

      – Это ведь буря?

      Он хочет сказать, что она потратила пятьсот сорок (краденых!) долларов на изображение смерча с ливнем?

      – Может быть, – нахмурившись, произнесла Бекки.

      Картина стояла на подставке в офисе музея, на коленях у Бекки лежал надорванный конверт с деньгами, и все это время женщина с герпесом перечисляла какие-то даты из биографии автора, кто оказал влияние на художника, какие техники он использовал. Бекки чуть не выпалила: «Я же сказала – покупаю». Ей решили устроить экзамен? Почему она ничего не узнала о художнике до того, как приехала сюда?

      – И, конечно же, само изображение силосной башни – оно является типичным и в то же время напоминает о ферме, где художник провел детство…

      – Чего?

      – Силосная башня… – Женщина прервала выступление. – Тема. То, что изображено на картине.

      – Ах, да. – Так вот как это называется. Бекки сразу показалось, что она уловила очертания