Вычислитель (сборник). Александр Громов

надежный путь. Иногда он надолго задумывался, пытаясь сориентироваться по сторонам света, и, случалось, командовал взять общее направление чуть правее или левее, но особой уверенности в его голосе не было. Шестеро справа продолжали держаться в одной-двух сотнях шагов и чутко реагировали на изменение курса. По-видимому, Юст не доверял своим способностям ориентироваться.

      – Что это? – спросила Кристи.

      Их путь пересекала широкая грязевая полоса – но не полынья, как определил Эрвин, осторожно приблизившись и попробовав полосу шестом. Водорослевый ковер имелся и в полосе – но растрепанный, вдавленный, перемешанный с бурой грязью. Кое-где побулькивали пузырьки выходящего из глубины болотного газа. Казалось, громадная змея толщиной с вагон протащила здесь по болоту свое тело.

      – Глупости, – буркнул Эрвин, услышав мнение Кристи. – Гигантских змей тут нет. Стадо каких-нибудь животных – другое дело. Это может быть. Натоптали.

      На ту сторону перебрались по шестам, кинув их поперек грязевой полосы. Это оказалось даже более простым делом, нежели показалось вначале. Хищный лиловый язык, рисовавшийся воображению Кристи, пока она переползала на ту сторону, не выметнулся прямо из-под нее, не схватил, не уволок в топь. Лишь гораздо левее переправы из грязи вроде бы ненадолго высунулось что-то округлое, не очень большое, и скрылось без звука. Эрвин не был уверен, что это не игра воображения.

      На всякий случай все же отошли от полосы подальше и уже там отдыхали на ящике, дожидаясь, когда переправятся люди Юста. И снова начался поход под дождем – нудный, нескончаемый, выматывающий. Чавкал и качался под ногами зыбун, болото равнодушно разрешало людям углубляться в него все дальше и дальше.

      Поднять ногу, перенести на полметра вперед, опустить… Поднять – перенести – опустить. С чмоканьем вырвать мокроступ из вязкого капкана, потыкать перед собой шестом, и опять: поднять – перенести – опустить, поднять – перенести – опустить…

      Спустя часа четыре Эрвин объявил, что потерял направление и не может ни за что ручаться. Кристи приняла его слова почти с благодарностью. Они остановились, уложили в грязь шесты и взгромоздили сверху ящик. Оба вымокли насквозь еще утром, но только сейчас их начала колотить дрожь.

      – Надо поесть, – сказал Эрвин.

      – Я не хочу.

      – Скоро захочешь. Я тоже пока не хочу, а надо. Иначе так и будем дрожать до утра.

      Они обшарили каждую лужу в радиусе ста шагов и поймали всего-навсего семь головастиков. Болото словно вымерло: то ли его обитатели, съедобные и несъедобные, и впрямь не любили дождя, то ли, что вернее, отсиживались глубоко в грязи, блаженствуя. Эрвин поделил добычу поровну: трех головастиков покрупнее оставил себе, четырех помельче отдал Кристи.

      – Лучше глотать их живьем.

      – Я уже поняла.

      – Ты молодец, – серьезно сказал Эрвин. – Хорошо держишься.

      Кристи слабо улыбнулась.

      – Разве у меня есть выбор?

      – Разумеется. Ты можешь начать ныть. Но это не пойдет на