Метро. Иван Прохоров

рано или поздно перед глазами появлялся старый гаражный блок, осевший в рыхлом суглинке на окраине подмосковной Кубинки. Начало девяностых. Очертания грязной кирпичной коробки, ушедшей на метр под землю, конечно не из-за особенностей подмосковных почв, а из-за неправильной кладки опорных стен, выложенных при устройстве скрытого подвала – эта картина появились и сейчас.

      Пустовалов зажмурился и, открыв глаза, увидел высокую фигуру Басурова на фоне перелеска. Полковник неуверенно ступал по свежему снегу, на ходу затягивая брючный ремень. Теперь в нем ничего не оставалось от опытного переговорщика.

      Пустовалов приглушил радио и перегнулся над торпедой, чтобы открыть полковнику дверь.

      Терпкий запах одеколона, смешанного с табаком и морозом, наполнил салон.

      – Ты чего фары врубил?

      – Из-за кошки.

      – Черная?

      – Вы говорили, что не верите в приметы.

      Хотя разница между ними была всего десять лет, Пустовалов называл полковника на «вы», и в этом был исключительно практический смысл. Пустовалов вообще избегал других смыслов, когда дело касалось работы. На переговорах с Ясином он не хотел привлекать лишнего внимания, и роль помощника Басурова его вполне устраивала.

      Полковник кисло улыбнулся.

      – Хочешь примету? Я там чуть в люк не провалился.

      – Какой люк?

      – В лесу. Может, бомбоубежище заброшенное? – Басуров рывком рванул молнию на куртке и скривил лицо, будто у него сильно болел живот. – И еще, на той стороне машина ментовская стоит.

      Пустовалов промолчал, но Басуров, очевидно, ждал другой реакции.

      – Что скажешь?

      Пустовалов покачал головой.

      – Я, правда, не разглядывал особо. Может, дэпээсники?

      – Нет.

      Басуров посмотрел на Пустовалова, прищурился.

      – Эх, Саня. Встань ты на правильную дорожку, из тебя вышел бы неплохой военный. Ты хоть служил?

      Вместо ответа, Пустовалов подобно пилоту перед взлетом стал включать тумблеры над головой.

      – Ну, да, – усмехнулся Басуров, – мелочь, поди, тырил, потом чего покрупнее. Родители что ли алкашами были?

      – Я из детдома, – ответил Пустовалов, заводя мотор.

      – О чем и речь, – вздохнул полковник. – Только такие и пролезают. Причем с обеих сторон, что интересно.

      – А вы с какой стороны лезете?

      – Все шутишь, Саша, а я ведь тебя и твоих продажных ментов закрыть могу надолго.

      Полковник почесал лоб и глянул на плоский хромированный блок, прикрученный к боковой стойке, на котором Пустовалов щелкал тумблерами.

      – А это что?

      – Конструкторские доработки.

      – Думаешь, я совсем тупой? Я про руку. Покажи.

      Пустовалов развернул ладонь. Два резких параллельных шрама пересекали кисть по пальцам и нижней части ладони.

      – От чего?

      – Ножовочное полотно.

      – Ручное? По металлу?

      Пустовалов кивнул