Метро. Иван Прохоров

подвернутые джинсы с подтеками, белое напуганное лицо девушки и мумия пенсионера в конце вагона, который то ли спал, то ли…

      – Ладно, давай так, – сказал Коротышка, когда Виктора вновь усадили на скамейку. Перед глазами появилось побитое лицо. Виктор почувствовал тяжелое дыхание с примесью спирта и табака. – Извиняйся перед девушкой и х… с тобой.

      – За… за что извиняться?

      «Юля» – пронеслось в голове. Он впервые посмотрел на нее с тех пор, как до него докопались эти малолетние придурки. В ее испуганном взгляде читалась жалость. В его адрес. Это он – жалкий. Ни капли прежней симпатии. Только жалость, безусловно, она уже не видит в нем того умелого героя.

      – Ты че тупой. Слышь, ты! Короче, делаем так, – деловито заговорил Коротышка. – Извиняешься перед девушкой…

      В это время девушка встала и попыталась уйти, но ее тотчас остановил Коротышка, преградив путь.

      – Подожди-подожди, щас он извинится.

      – Да пропусти меня!

      «Она умеет разговаривать тоном стервы, – подумал Виктор. – Значит, такой тон он услышал бы, если…. Битчшилд».

      Коротышка принял наигранно-умоляющий вид:

      – Ну, пожалуйста-пожалуйста, щас он извинится и пойдешь.

      Девушка скрестила руки, но не села.

      – Слышь, ты давай извиняйся, ты ее задерживаешь.

      – За что… за…

      У Виктора пропал дар речи, он стал задыхаться, и самое неприятное – ему стало казаться, что он вот-вот расплачется.

      – Извиняйся, или Назарыч тебе по лбу настучит своим агрегатом. Знаешь, какой у него размер.

      Конь и Безликий тотчас заржали на весь вагон.

      «А ты откуда знаешь, какой у него размер?» – пронеслась в голове дебильная контр-шутка, но Виктор не стал ее озвучивать.

      – Ладно, извини, – сказал Виктор, глядя в пол. – Ты доволен?

      – Нет-нет-нет, так не пойдет, – сказал Коротышка, снова приближая к Виктору свое побитое лицо.

      – Говори так: «простите, девушка, меня, вонючего московского пид..рка», – Коротышка вытянул палец в лицо Виктору и добавил:

      – При этом будь почтительным, чтобы она видела твое раскаяние.

      – Не буду…

      – Назарыч, доставай агрегат!

      – Да иди ты! – заржал Конь.

      Виктор вдруг почувствовал, что уже почти не в состоянии сдерживать слезы. Как вдруг щеку обожгла оглушительная пощечина. В глазах потемнело.

      – За каждый твой тупеж будет добавляться лещ! Не задерживай девушку.

      – Слушайте! Пропустите! – закричала девчонка, снова пытаясь выбраться, но ловкий Коротышка опять подпрыгнул к ней, преградив путь.

      Виктор попытался встать, но Конь легким тычком посадил его на место. Щека и ухо горели.

      – Хватайте его за руки, чтобы не прыгал, – приказал Коротышка.

      Виктора схватили за руки.

      – Ну, давай, извиняйся.

      Виктор опустил взгляд, пол плыл перед ним.

      – Назарыч, доставай!

      – Да иди ты! – хохотнул Конь где-то совсем рядом. – Смотри, он щас разноется.

      – Тогда