Моя многострадальная Россия…. Михаил Годов

лег по степи эскадрон.

      Кем стану теперь я, отчизна:

      Юродивым? Нищим? Шутом?!

      Справляя по Родине тризну,

      Давай по последней нальем.

      Кто будет топтать те тропинки,

      Где наши пылились следы?

      В лице у меня ни кровинки,

      Но в мертвых глазах нет слезы.

      Все кончено: нет нам возврата.

      Дотла мы спалили мосты.

      Скажи нам: в чем мы виноваты?

      Коль можешь, отчизна, прости.

      Прости же, мой конь черногривый.

      Прощайте, враги и друзья.

      Простите, березы и ивы,

      Что с вами остаться нельзя.

      Уже кем-то убраны сходни.

      Нас пуле теперь не догнать.

      Мы вырвались из преисподней!

      Но рая нам всем не видать…

      Исповедь «врага народа»

      (баллада)

      (памяти жертв сталинизма посвящается)

      Я прах и тлен, и ваша воля —

      Меня в упор не замечать…

      Но разве можете от боли

      Вы хоть на миг не закричать?!

      Меня так трудно вам услышать,

      Когда вокруг грохочет рок,

      Ведь мертвецы уже не дышат,

      Но не молчат, да видит Бог!

      В глазах плывут, и пляшут строчки,

      И бьют, как выстрелы, в упор.

      И многоточие, и точки,

      Как будто мессы скорбной хор

      По тем, кто больше не вернется,

      Кто на Земле свой встретил ад…

      Невинной кровью захлебнется

      Пусть тот, кто в этом виноват!

      Оскал безумный сталинизма,

      Кровавый бешеный кошмар:

      Средневековья и садизма

      Безумный шабаш и угар!

      Эпоха рабства, лжи и страха —

      Тотальный сталинский террор.

      И вся страна – сплошная плаха:

      Не знает жалости топор!

      Как это все могло случиться?

      Как рабство мог народ терпеть?!

      Как это все могло случиться?!

      Людская совесть, ты ответь!

      Вопрос не ради любопытства:

      Зачат он в муках и рожден.

      Он людям глотки рвал под пыткой.

      Я им, как совестью, крещен.

      Нет, не случайно я вернулся

      Из ада тех кровавых дней.

      Нет, не случайно я вернулся

      Хоть миг побыть среди людей.

      Вновь боль, как ток, пронзает сердце

      И обжигает память мозг,

      Чтоб каждый мог в нее вглядеться,

      Чтоб не душил вас страх, как смог!

      Я прах и тлен, и ваша воля —

      Меня в упор не замечать.

      Но разве можете от боли

      Вы хоть на миг не закричать?!

      Меня так трудно вам услышать,

      Когда вокруг грохочет рок,

      Ведь мертвецы уже не дышат,

      Но не молчат, да видит Бог!

      «Их вешали (была такая «мода»)…»

      Их вешали (была такая «мода») —

      Позорные, как рабство, ярлыки:

      «Шпион», «перерожденец», «враг народа».

      И верили им все, как простаки.

      Был весь народ постыдно одурачен,

      В рабов трусливых подло превращен.

      Жить было легче тем,