Дознание. Дмитрий Васильевич Сарвин

в цветных распашонках – и горько плакали.

      – Я не сержусь, поросятки, так мне, старому, и надо! Не нужно вам из-за меня погибать, я один виноват, ведь я же волк… – всхлипывая, говорил Вульфыч, целуя поросят в их макушки.

      Солнечный свет, бьющий в дверной проём, образовал световую дорожку, в которой три поросёнка обнимали Старого Волка, гладили его по голове и просили прощения.

      Волк отошёл к стене, прижался к ней лбом и, стиснув зубы, прошептал:

      – Кто велел вам это сделать?!. Кто велел разжечь камин и поставить котёл с водой на огонь?

      Самый маленький из поросят, тот, что был в жёлтой рубашке, всхлипывая и вытирая розовый носик, ответил:

      – Это велел Создатель…

      Волк развернулся и вышел, тихонько притворив дверь. Он бежал по зелёному лугу, пугая маленьких фей, и кричал:

      – За что! За что нам эти мучения, Создатель?!

      От королевского замка, стоящего на зелёном холме, отделилась конная группа рыцарей и поскакала в направлении Волка. Он несколько раз втянул воздух и, почуяв их, повернулся.

      – Значит, есть дело?! До всех до нас?!. Ну что ж, хотите общаться?! Давайте начнём!..

      Волк взял ружьё на изготовку, поправил сползший патронташ и пошёл им навстречу.

      Шкаф-перемещения

      То, что рассказал на допросе Волк, на первый взгляд, было ужасно, нелепо и бессмысленно. Отправив заключённого в камеру, Норвилл вызвал к себе начальника сказочной тюрьмы. Как только Цак прибыл, Норвилл попросил проводить его к выходу, чтобы продолжить расследование и опросить свидетелей по делу два —двенадцать – сорок два – сорок два – двенадцать. На что мистер Цак услужливо предложил воспользоваться его шкафом перемещений, чтобы не тратить время и сразу оказаться в домике бабушки Красной Шапочки.

      …Темнота и запах нафталина. Норвилл открыл скрипучую дверь бабушкиного шкафа, и тут же возле его головы разбилась тарелка, разлетаясь на мелкие осколки.

      – Именем его Могущества, прекратите! Я – расследователь Норвилл…

      Но пущенная на его голос вторая тарелка достигла цели и сбила боливар с головы Норвилла. Метатель тарелок явно пристрелялся, и расследователь, не дожидаясь следующего фарфорового изделия, перекатился к комоду и наложил десятисекундное заклятие замедления.