Охота на Сталина. Вячеслав Вячеславович Хватов

Оттуда тоже кто-то сигналил огоньком папиросы.

      – Ну, все давай иди. Я свое дело сделал, – Андрей растворился в темноте.

      Не говоря ни слова двое, словно выросших из-под земли молодчиков взяли Петра под руки и запихнули в кузов полуторки, задний борт которой уже открыл третий, поджидавший заговорщиков внутри. Потом двое первых влезли в кузов и устроились на скамьях по обе стороны от Сказочникова. Тот, что был справа начал копаться в своем вещмешке. Машина потихоньку тронулась.

      – Жрать дадите? – Петр поочередно посмотрел на всех троих сопровождающих, остановившись на владельце мешка.

      – Читаешь мысли. Держи, – тот протянул Сказочникову ломоть хлеба и уже ополовиненную банку тушенки.

      – Какие мысли? – забубнил Петр с набитым ртом. – Жрать охота.

      Грузовик набрал ход, и всем четверым его пассажирам стоило немалых усилий удержаться на скамьях.

      – Еще, – Петр в два счета управившись со жратвой, опять посмотрел на мешочника.

      – Обойдешься, – подал голос тот третий, который все время находился в кузове. Наверное, старший. И вот этот голос отчего-то показался Петру знакомым. Где же он его слышал? Не на кого из лагерных не похож. Он бы сразу узнал.

      Но слышал-то он этот голос где-то недавно. Но гадай не гадай, а в темноте лиц все равно не разглядеть. Может быть позже, когда…

      Машина резко остановилась, и Петр едва не свалился со скамьи.

      – Вылезай, приехали, – обладатель вещмешка подтолкнул его к заднему борту, с трудом перебравшись через который, Сказочников тут же попал в цепкие объятия встречающих.

      Ему даже не дали толком осмотреться, но все равно, кое-что увидеть он успел.

      Судя по всему, его привезли на небольшой военный аэродром.

      Глава 3

      СЕРГЕЙ ВОЛКОВ

      Москва. Краснопресненскя наб. д. 24 к 2 15.11.2007 г.

      От необыкновенно сильного для середины ноября мороза не спасали даже перчатки. Бенедиктинский подул на онемевшие пальцы и нажал на звонок.

      Ему открыл затрапезного вида старик, ну никак не похожий на академика РАН, даже на бывшего. Его длинные, редкие, но в тоже время спутавшиеся волосы седыми прядями спускались на плечи. Ноги обуты в потертые клетчатые тапочки, а из прорехи в видавших виды штанов выглядывала старческая коленка. В довершение всего, у старика еще тряслась голова.

      О, Паркинсон наш друг. Бенедиктинский, брезгливо пожал, протянутую бывшим академиком руку и, обойдя того по широкой дуге, остановился, ища глазами вешалку, на которую можно было бы повесить свое пальто, купленное недавно на Елисейских полях.

      – Вот пожалуйста сюда, – Академик Рутковский открыл скрипучую дверцу грозящего развалиться шкафа, в котором висели старое драповое пальтецо и смешная желтая куртка с воротником из длинного искусственного меха.

      – С вашего позволения, – Бенедиктинский положил свое пальто на стоящее в прихожей плешивое кресло.

      Лучше уж сюда, чем в воняющий нафталином шкафчик.

      Он