Семетей, Сын Манаса. Книга 2. Николай Тобош

была пролететь весь мир, чтобы найти жениха, способного освободить ее от грязных лап старого Толтоя. А ее собственный жених, который мог бы оказаться грозой для шести тысяч Толтоев, живет припеваючи в родных землях. Комок грусти подступил к горлу. Но обида исчезла так же быстро, как появилась. Всем ее сознанием овладело восхищение женихом. Вот кто ей нужен. Настоящий богатырь. Высокий, жилистый телом, широкоплечий джигит, несомненно, устрашит своей грозностью любого врага. Толтой и ему подобные исчезнут из лица земли при одном взгляде на Семетея. Ей казалось, что Конурбай будет выглядеть букашкой, которую Семетей раздавит одним пальцем, если они окажутся рядом.

      Она была готова упасть к ногам Семетея, плача навзрыд, чтобы он приподнял ее голову, приласкал и утешил от обид, что нанесла ей судьба в последние дни. Она даже приготовилась разыграть с мастерским притворством падение у ног Семетея. Ее остановила мысль, что Семетей может отказаться спасти ее родной город Опол от нашествия жедигеров из-за того, что она пришла к нему только ради этого. Ей очень хотелось, чтобы самому Семетею пришла мысль отбить ее у Толтоя из-за любви к ней, к Айчурек. Она с грустью смотрела вслед отъезжающей на великолепных скакунах троице во главе с Семетеем, у которого на руке гордо сидел сокол Акшумкар…

      Она пришла к мысли, что пора поклониться духу великодушного богатыря Манаса, почтя его память у кумбеза. Взмахнула она крыльями в надежде на то, что дух Манаса поддержит и будет покровительствовать ее действиям ради осуществления его мечты, ставшей и ее мечтой после того, как она встретила Семетея.

      Она издали увидела мавзолей, что стоял на краю широкой долины в землях Ак-Чия, будто сам приглашал ее посетить памятник великодушному богатырю. Айчурек казалось, что строение мавзолея для нее – самое родное из встреченного на пути, и овладело ее сознанием такое чувство, словно она бывала у кумбеза не раз в своей жизни. Мигом пронеслись перед ее глазами все муки и страдания, что посетили ее во время полета. Кумбез стал для Айчурек некоторым утешением в страданиях.

      – Эсил кайран, атаке! – вырвалось у нее слова горести, и она разрыдалась. Она дала волю чувствам, что потекли ручьями слез из ее очаровательных глаз. Через некоторое время она ясно осознала, что проливает слезы не из-за того, что так сильно жалеет о смерти великодушного богатыря, а льются они сами, в надежде, что дух Манаса сжалится над ней. Она почувствовала, что, кроме духа великодушного богатыря, нет ни одной души, кто смог бы ее утешить в тяжелое для нее время.

      – О-о, великодушный отец! – она склонила голову перед кумбезом. – Сжальтесь надо мной. Помогите мне найти путь к сердцу моего жениха, к сердцу вашего сына. Помогите мне осуществить ваши с моим отцом замыслы, чтобы породнились два народа навеки.

      Со стороны кумбеза не было никаких знаков. Но из-под земли, где стояла на коленях Айчурек, исходил стон раненого богатыря. По крайней мере, слышалось, будто это стон самого Манаса. Она поняла, что дух великого богатыря ее принял,