Пятая голова Цербера. Джин Вулф

и скрипнула доска. Дэвид сказал очень тихо:

      – Это животное.

      Я убрал пальцы от засова и взглянул на него. Он все еще сжимал ломик и был бледен, но улыбался:

      – Там заперто животное, оно скребется лапами по половицам. Вот и все.

      Я спросил:

      – Откуда ты знаешь?

      – Нас бы услышали все, особенно когда я взломал стол. Будь здесь человек, он бы вышел, или, если бы он испугался, то предпочел бы устроить засаду и не шуметь.

      Федрия сказала:

      – Думаю, что он прав. Открой дверь.

      – Но прежде – что, если это не животное?

      Дэвид сказал:

      – Это оно.

      – Но если нет?

      Я видел ответ на их лицах. Дэвид стиснул ломик, и я отворил дверь. Та комната была больше, чем я ожидал, но пустая и грязная. Свет лился из единственного окошка, высоко в противоположной стене. Посередине стоял большой сундук из темного дерева, окованный железом, а перед ним лежало что-то похожее на узел тряпок. Когда я сошел с ковра кабинета, узел зашевелился, и лицо, треугольное, как у богомола, повернулось ко мне. Подбородок его был на дюйм от пола, но в глубоких впадинах крохотными красными кострами тлели глаза.

      – Должно быть, тут, – сказала Федрия. Она смотрела не на лицо, а на окованный сундук. – Дэвид, сможешь взломать это?

      – Наверное, – сказал Дэвид, но, подобно мне, глянул в глаза оборванного существа.

      – А с ним что делать? – спросил он через минуту и махнул в его сторону.

      Прежде чем мы с Федрией успели подобрать ответ, существо оскалило длинные узкие серо-желтые зубы.

      – Болит, – сказало оно.

      Думаю, никто из нас не ожидал, что оно может говорить. На улице прогрохотала повозка, железные колеса заскрежетали по брусчатке.

      – Уйдем, – сказал Дэвид. – Уйдем отсюда.

      Федрия сказала:

      – Оно же больное. Разве ты не видишь? Хозяин принес его сюда, где может присмотреть за ним и подлечить. Оно болеет.

      – И приковал больного раба к своей казне? – Дэвид прищурился.

      – Неужели не понимаешь? Это единственная тяжелая вещь в комнате. Все, что тебе надо сделать, – это подойти к нему и дать этому несчастному существу по башке. Если ты боишься, дай мне железяку, и я сделаю это сама.

      – Нет, я.

      Я подошел к сундуку на несколько футов и остановился. Дэвид сделал угрожающий жест в сторону раба:

      – Ты! Проваливай.

      Раб глухо заурчал и отполз в сторону. Он был закутан в грязное рваное одеяло и казался не крупней ребенка, однако кисти рук у него были непропорционально большие. Я повернулся и шагнул к Федрии, намереваясь убедить ее уйти отсюда через несколько минут, если Дэвиду не удастся вскрыть сундук. Ее глаза вдруг расширились, и прежде чем я понял отчего, раздался вскрик Дэвида и два глухих удара: сперва от падения ящика с инструментами, а потом и тела на пол. Федрия вскрикнула, с третьего этажа донесся собачий лай. Все это заняло едва ли больше секунды; я повернулся