Фронтовой санбат. Николай Фёдорович Шахмагонов

точны и аккуратны. Помогли занятия в госпитале под Москвой, в дни перерыва между боями. Учёба у опытных хирургов ох как пригодилась теперь.

      И вот, наконец…

      – Зашиваем, – скомандовал Гулянин? – Подайте кетгут… Теперь иглодержатель. Салфетки…

      Таня Горюнова точно выполняла команды. Подала саморассасывающийся хирургический шовный материал, затем протянула салфетки.

      Ещё немного, и Гулянин уверенно заключил:

      – Ну вот, кажется, всё. Будет жить!

      Сколько раз ему ещё придётся повторять эту фразу!

      Неспеша отошёл от стола, снял перчатки, сменил халат на чистый. Он был доволен. Удалось сделать всё, что необходимо и заключить уже с уверенностью: боец будет жить.

      – Товарищ военврач третьего ранга, – доложил санитар. – Здесь ещё один тяжёлый…

      Снова короткий осмотр и снова команда:

      – Готовьте операцию.

      И вдруг рёв пикирующих бомбардировщиков, свист падающих авиабомб. Гулянина бросило в сторону, треснули мачты палатки, посыпалась земля.

      Выбравшись из-под обломков, Гулянин поспешил к послеоперационному отделению, но на его месте была воронка.

      Подбежал Миша Стасин.

      – Наши все целы! – сказал он. – Только палатку сорвало. Сейчас восстановим, – и осёкся, взглянув на воронку.

      – Здесь и артиллерист, которого я только что оперировал, – тихо сказал Гулянин. – Совсем мальчишка… Э-эх…

      Он тут же взял себя в руки и спросил:

      – Подготовили тяжелораненого?

      Но никто не ответил. Гулянин и сам увидел: там, где стояли носилки, тоже зияла воронка.

      Подошли очередные машины, работа продолжилась.

      Невдалеке стучали зенитки; шипя, врезались в воду осколки. Иногда бомбы падали совсем близко, но теперь на это никто не обращал внимания. На операционных столах менялись пациенты с самыми различными повреждениями. У некоторых к ранениям, полученным в бою, добавлялись вторичные – после атак «мессершмиттов», охотившихся за санитарными машинами, как за наиболее безопасными целями.

      Что поделаешь? На русскую землю пришла «просвещённая Европа», давно уже определившая своими европейскими ценностями варварство, бессовестность и бесчеловечность.

      Первые трое суток словно слились в один бесконечный трудовой день без отдыха. Да собственно отдыха была ждать неоткуда. Обстановка осложнялась с каждым часом.

      Стойко держалась гвардейская стрелковая дивизия, но кое-где на флангах противник потеснил соседей. Его танковые и моторизованные части вышли на оперативный простор и, несмотря на огромные потери, стали продвигаться к Сталинграду.

      К исходу третьего дня остров подвергся артиллерийскому обстрелу. Разведали-таки европейские «сверхчеловеки», что там находится медсанбат. Земля заходила ходуном. Снаряды рвались возле палаток, свистели осколки.

      – Раненых в укрытие, – приказал командир медсанбата Кирилов. – Ускорить эвакуацию в госпитали.

      И ещё одно распоряжение, непременное для прифронтовых медицинских