Ученица Лесника. Бесцветный огонь. Игорь Ривер

летел над кустами, свернул, держась в тени деревьев и не поднимаясь выше верхушек.

      Почки на деревьях начали открываться только недавно и листва пока не могла его надежно скрыть от дневных птиц. Предупреждающее каркнула из переплетения веток ворона. Филин не обратил на это внимания. Пока горластые соберутся, пока накричатся вдосталь, набираясь смелости… А его (вернее ее) цель была уже близко.

      Дверь сторожки была приоткрыта. Птица влетела внутрь, захлопав крыльями так, что полетели перья и не слишком изящно плюхнулась на пол. Последовал почти беззвучный хлопок.

      – Учитель, у меня получилось! Ой!..

      На полу вместо птицы сидела на “пятой точке” обнаженная девушка и ее взгляд только что встретился с холодными, темно-серыми глазами. У учителя был гость. Ирина машинально прикрылась рукой, хотя понимала, что особого смысла в этом движении нет. Зигфрид уже отвернулся, глядя в окошко.

      – Вижу, что получилось… – в голосе Леся звучала неприкрытая насмешка. – Вон сколько перьев.

      – Простите. Я не ожидала…

      – Вижу, что не ожидала. Одеваться будешь, или так сойдёт?

      Для учителя никогда не имело особого значения, одета она, или нет. Но Зигфрид… Чего это его принесло сюда? После той ночи в кирхе Арнау, когда немец перебил участников черной мессы, они не встречались, а ведь времени прошло изрядно.

      “Лучше одеться. Хотя он наверняка тоже видит сквозь одежду, как и Лесь. Ведьмак есть ведьмак.”

      Она вышла в соседнюю комнату, натянула джинсы и рубашку. Привычное платье осталось на поляне, в лесу, где она обернулась филином.

      “Потом нужно будет вернуться за одеждой. Но что ему здесь надо?..”

      Она вышла к мужчинам.

      – Здравствуй, Рыжая.

      По-русски он говорил без акцента. Разве что если сильно вслушаться, можно было обратить внимание на не совсем верную постановку ударений и паузы в сложных словах, как у эмигранта, долго прожившего за границей.

      – Здравствуйте.

      – Можно на “ты”. Так будет проще. Отвечая на твой незаданный вопрос: да, я вижу сквозь одежду.

      “Он что, и мысли читает!?”

      – Нет, мысли я не читаю. Не умею.

      – Не смущай девочку, – усмехнулся Лесь.

      – Я и не смущаюсь. Ещё чего? А вы как здесь? Можно мне чаю?

      Немец галантно, если этот термин мог быть применен в данной ситуации, пододвинул ей полный стакан с отваром.

      – Возьми. После превращения всегда хочется пить. Организм… как это?.. Дегидрирует.

      – Обезвоживается.

      – Да. Это слово. Я ездил в Рим, в Италию. Сейчас возвращаюсь. Решил свернуть к вам. Должен был свернуть.

      Ирине ужасно хотелось поинтересоваться, зачем, но она подумала, что вряд ли стоит лезть с такими вопросами, особенно если учитель сам не спешит их задавать. Горячая вода провалилась в желудок. Ирина ощутила сильнейший голод и потянулась к лежащему на столе караваю, накрытому полотенцем. Превращение сожгло всю энергию в организме и не удивительно, что тот хотел ее восполнить.

      – Я подзабыл русский язык, – сказал немец. – Между мирами знание языков не нужно. Не было практики. Может получиться, что меня сложно будет понять.

      – Нет, ты хорошо говоришь, – Ирина сказала это уже набитым ртом.

      – Есть печенье. Хочешь?

      – Было бы неплохо.

      Зигфрид наклонился, пошарил в стоявшем рядом с ним рюкзаке и вытащил большую, яркой расцветки, пачку.

      – Вот. Это из Италии.

      – Да ты что!?

      Она ножом надрезала яркий пластик, вытащила прямоугольный крекер, попробовала.

      – Хммм… Странный вкус. Ненастоящий какой-то.

      – Да, ты правильно заметила. Это ароматизатор. Не натуральный лимон. Но есть можно, я проверял.

      Ирина посмотрела на Леся. Тот махнул рукой. “Ешь, если хочешь”.

      “Ну ладно…”

      Она вытащила ещё пару печенюшек. Зигфрид посмотрел на открытую пачку и сказал:

      – Я был в Ватикане.

      – И как там?

      Ирина одернула сама себя. Всё-таки надо было сначала думать, а потом говорить. Ну какое ей дело, что Зигфрид там делал? Однако тот не обратил внимания.

      – Мой исповедник давно умер. В тридцать девятом году он был уже не молод. Но обо мне не забыли, хотя кардинал и был очень удивлен, увидев меня. Это правильное слово: “ненастоящий”. С церковью сейчас так же. Прошло время, когда священники умирали мученической смертью. Знаете, кто сейчас возглавляет Инквизицию? Йозеф Ратцингер, служивший в Вермахте. Я, когда узнал об этом, подумал: “Неплохо ему англичане тогда по башке дали, раз он в священники подался”. Но все-же церковь есть церковь и не все там утратили веру. Мы побеседовали с… одним человеком и я решил приехать сюда.

      – На чем? – поинтересовалась Ирина. – Машины нет.

      Немец сдержанно улыбнулся.

      – Ты