Восточный. Александр Борисов

заключив в крепком рукопожатии, потянул меня к себе, как бы приобнимая.

      – Не так сильно! – сказал я, вытаскивая из кармана котенка.

      – О как! Твой? – удивленно, но с улыбкой спросил Сашка.

      –Нет, твой!

      – Да куда мне, с меня собаки достаточно. – продолжал он. – Откуда зверь?

      – Прибился. – ответил я. – Теперь не знаю куда деть.

      – Ай, придумаем куда, половина соседей старики. Сплавим. Звать-то его как? Спросил Сашка.

      – Рахит – почему-то, не задумываясь сказал я.

      –Аха ха, подходяще! – смеялся Сашка. – Ладно, пошли скорее. Мои давно на стол собрали.

      Сашка, как я уже говорил – друг детства. Тот самый человек, который помнит о тебе такие вещи, которые ты никому из нынешних, так называемых друзей, и не расскажешь. С измальства ходили в один сад, в одну школу, даже в дорожно-транспортный вместе поступали, но профессию он приобрел уже в армии. Он в тот год конечно, как и я поступил, но вот его основная беда – правдорубство. За что его в первом же семестре и отчислили. Тот еще случай был, но не суть. Вот после армии мы и стали – друзья по переписке. Так, как он оказался в Восточном. Сначала тут служил, а потом и жить остался. Изредка встречались у меня. Потому, как было проще выехать ему, чем достать пропуск на Восток. Так, что я тут впервые. И в компании Сашки, Восточный уже не кажется таким унылым. С хорошими людьми – везде хорошо. Хотя, что значит «хорошими людьми»? Плохих-то не бывает.

      Сам Сашка мне однажды писал в разговоре о друзьях! – «Обо всех, кого я, когда-либо встречал в своей жизни, смело можно сказать – этот человек заведомо «хороший» и имеет свой внутренний мир. Неважно богатый ли, посредственный, но факт присутствия неоспорим. Абсолютно у всех в ближайшем окружении есть люди с так называемым глубоким и многогранным нутром. Скорее всего, однажды лично познав эту глубину, человек становится тебе ближе, либо совершенно отдаляется. Возможно, ты захочешь взаимных, дружеских отношений или более того, если пол противоположен. Но нужно обратить внимание – как часто тебе удается познать человека изнутри его мироощущения и понять его как личность? Можно долго спорить, но от силы за жизнь ты в полной мере разрешаешь себе принять иной внутренний мир не более десятка раз. Это и были возлюбленные и злейшие враги. Случаются и пустые субъекты, но таких ничтожно малое количество. Почти всегда нам искренне нет дела до кого-либо кроме себя и по сути – это нормально, в некотором роде даже часть инстинкта самосохранения. А итог всему таков – абсолютно любого человека можно понять, познать, полюбить или возненавидеть. Но все так заняты собой, что кроме внешней оболочки и общепринятых штампов в образе никто никому ничего не покажет, за редким и порой случайным исключением.

      И это слова обычного, мать его, электрика.

      – Сааашка! – Как-то ностальгически протянул я! – Сколько мы не виделись? Год? Полтора?

      –Да брось, я же в январе у тебя был. Помнишь еще у твоей Надюхи в пивную отпрашивались,