Διαδεμα. Елена Вячеславовна Хафизова

этого душам не жить.

      И, ударивши оба копьем,

      Бездыханные пали вдвоем.

      Друг на друга большие войска

      Наступали, как тучи, вперед.

      Так плывут над землей облака,

      Предваряя тенями свой ход.

      И Мария, державная Мать,

      Укрепляла священную рать.

      Жизнь отдавшим за други своя

      Над землей есть иная земля,

      Где венчают их пламенем роз,

      Где Царем их встречает Христос.

      Но, пока не наступит конец,

      Эти розы – терновый венец.

      Аэр, будто огнем, полыхал,

      Дикой яростью боя палим.

      Плоть терзая, металл уставал.

      Гибли наши один за одним.

      И с любовью склонялась к ним Мать,

      Чтоб их храбрые души принять.

      А Волынец Димитрий Боброк

      Свой засадный удерживал полк.

      Князь Владимир, на сечу спеша,

      Негодуя, его вопрошал:

      «Поредела совсем наша рать.

      Да кому ж станем мы помогать?»

      «Подожди. Не пришел еще час.

      ВрЕд приемлет спешащий себе.

      Будут ведать враги наши нас,

      А пока нетерпЕнье убей.»

      Каждый ринуться в сечу спешил,

      Будто званый на пир торопясь.

      «Мы воздарие им отдадИм», –

      Добрых ратников сдерживал князь.

      И стенала земля, и на ней

      Много русских под вихрем коней.

      Ликовала над ними Орда.

      И Волынец воскликнул тогда

      Гласом велиим, будто запел:

      «Час отмщения, други, приспЕл!»

      И разбит, и повержен был враг.

      Пот кровавый чело орошал.

      Каждый стал под начальный свой стяг.

      И Владимир с тоской вопрошал:

      «Овцы гибнут, коль пастыря несть.

      Где же князь наш, сраженный, упал?

      Для кого же победы сей честь?

      ПобедИтель победе пристал.»

      И искали. И будто нашли,

      Над одеждою князя склонясь.

      Бездыханен лежит на земли…

      Но Михайло Бренок, а не князь.

      Чтоб неузнанным биться он мог,

      Княжий шлем на себя взял Бренок.

      Рядом сабля и сломанный лук.

      В княжьем шлеме убит княжий друг.

      Двое вправо пошли, уклонясь,

      Где лежал под березою князь,

      Весь изранен и кровью омыт,

      Древом павшим от конных укрыт.

      «Новый ты Александр, Ярослав!» –

      Восклицали, сошедши с коней.

      Князь же Дмитрий, едва лишь восстав,

      «Что там? – молвил. – Поведайте мне.»

      И победы услышавши весть,

      «День Господень, – воскликнул он, – днесь!»

      И словами святыми псалма

      Русь восславила Бога сама.

      Князь скорбел от жестоких потерь,

      Словно пастырь, что стадо не спас.

      «Знаю, други, где быть вам теперь.

      Помолитесь у Бога за нас!»

      Сотни павших в той сече друзей

      Окропил князь слезою своей.

      И рыданья сдержать он не мог,

      Где лежал в его шлеме Бренок.

      А