Операция «КЛОНдайк». Неонилла Самухина

карман рубашки, еще семь – в сумку под одежду, а две оставшиеся оставил на столе – для матери – неизвестно, сколько он будет в бегах…

      За дверью раздались голоса – вернулась Мария Ивановна, ходившая домой за морсом.

      Леонид выглянул из комнаты и, приложив палец к губам, незаметно позвал Марию Ивановну к себе.

      – Что такое? – тихо спросила она, заходя в его комнату.

      Леонид закрыл за ней дверь и молча протянул ей записку Есении.

      Мария Ивановна, пробежав ее быстрым взглядом, ахнула:

      – Жива?! И это ее сын?!

      Леонид кивнул.

      – Что будешь делать? – И, увидев приготовленную сумку, запротестовала: – Парня трогать сейчас нельзя, могут быть осложнения, – но потом, еще раз глянув на записку, тяжело вздохнула и спросила: – Где ты думаешь его спрятать?

      – Пока не знаю, я позвоню вам потом, здесь, наверное, будут прослушивать. Есть у меня один человек, мы к нему сейчас поедем, он поможет. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

      – Слушай, а если за домом уже следят? – с тревогой спросила Мария Ивановна. – Нельзя тебе ехать на твоей машине, возьмешь мою… Я сейчас спущусь, прогрею ее и если ничего подозрительного не увижу – подгоню к подъезду. А вы стойте у выхода наготове… И вот еще что: я тебе дам лекарства и напишу, как их принимать… Эх, ему бы поспать сейчас… – И, сокрушенно покачав головой, Мария Ивановна вышла из комнаты.

      Леонид последовал за ней.

      Осоловевший от еды Лёня пил морс из большой кружки, а Серафима Васильевна, сидящая рядом с внуком на диване, с умилением наблюдала за ним.

      – Наша, батуринская порода! – сказала она, повернувшись к Леониду и Марии Ивановне.

      Леонид улыбнулся, присев рядом с ними, а Мария Ивановна, подойдя к своему чемоданчику, принялась колдовать над ним, что-то выкладывая из него и выписывая на листок инструкцию по приему. Расписав все подробно, она позвала Леонида и, вручив ему пакет, тихо сказала:

      – Здесь все необходимое. Я тебе написала, что и как ему давать. Иди, мать подготовь, а я пока дам Лёне лекарство. Вперед!

      Внутренне напрягшись, Леонид позвал Серафиму Васильевну:

      – Мам, пойдем ко мне, мне нужно тебе кое-что сказать.

      Мать обеспокоенно посмотрела на внука, потом на Марию Ивановну и неубранную посуду, но, ничего не сказав, пошла за сыном в его комнату.

      – Мам, сядь, – тихо попросил Леонид, усаживая Серафиму Васильевну на кровать. – Тут вот какое дело, нам с Лёней нужно срочно уехать…

      – Куда это?! – всполошилась она. – Сдурел ты, чи шо? Дытына у огне горыть, а вин еи на мороз гонить! – И, рассердившись, поднялась, собираясь выйти из комнаты.

      – Мам!.. – остановил ее Леонид, придержав за руку.

      – Не дам! – вскинулась она, но потом, взглянув на непривычно серьезное лицо сына, сбавив тон, спросила: – Ну куда вам загорелось ехать? Та еще в таку погану погоду!

      – Мам, ты поняла, чей Лёня сын? – не глядя на нее, спросил Леонид.

      – Твой сын… и мий