Сонм. Сборник рассказов. Ник Никсон

обвиняешься в нарушении конвенции о запрете родов.

      Девушка лежала на боку и рыдала, повторяя имя возлюбленного.

      – Наказание от пятнадцати лет до пожизненного.

      – Мой ребенок… Пожалуйста…

      Агата врезала ей пощечину. Девушка в ужасе раскрыла глаза.

      – Слушай меня, сука. Ты не понимаешь, что натворила! Внутри тебя смерть!

      Агата подняла упавший нож, прикоснулась лезвием к животу девушки.

      – Я сама все закончу.

      – Девятая! – окликнул сзади Дайкин. – Отпусти ее!

      Агата обернулась. Глазной имплант сканировал угрозу: пистолет в руке полицейского заряжен, курок взведен, траектория пули – в голову Агате, давление на спуск – 70% усилия.

      Она отошла в сторону и скомандовала полицейским:

      – Доставить в Репродуктор на прерывание беременности. Плод уничтожить. Ее под арест.

      – Нет! Нет!

      Девушку подхватили двое. На их лицах читалось открытое презрение, словно они прикоснулись к ядовитой жабе.

      Дайкин все еще держал пистолет направленным на Агату. Взгляд застывший, свирепый.

      – Он пинается. Я чувствую его. Тебе никогда не познать это чувство, грязная! Никогда! – кричала девушка.

      ***

      Красно – синие огни согревали ночную темноту. Полиция оцепила район. Опрашивали всех жителей, каждую женщину проверяли на уровень прогестерона.

      Агата наложила повязку на руку. Потребуются швы. Ничего, справится и сама. Как всегда.

      Полицейские и медики держались от нее в стороне. Не только потому, что она девятая – член элитной группы, но еще и «грязная», то есть естественно рожденная от больной матери. Подобных ей обходят стороной, пряча от стыда глаза. В обществе их не замечают, презирают, хотят поскорей забыть.

      – Долбанная маньячка…

      – Видели, что она сделала с тем на крыше?

      Из подъезда выкатили каталку с запакованным в черный мешок телом. Дайкин расстегнул молнию. Долго смотрел, опустив голову. Ругался. Затем быстрым шагом направился к Агате.

      – Это тебе так с рук не сойдет! Слышишь меня! Ты ответишь за эту мясорубку!

      – Я взяла ее живой.

      – Двое моих людей мертвы из – за тебя! Я говорил, не лезь!

      – Плевать мне на то, что ты говорил.

      Дайкин едва сдерживался, чтобы не напасть на Агату. Он понимал, шансов в открытом бою у него нет.

      Подойдя к ней вплотную, полицейский заговорил полушепотом:

      – А тебя хоть раз по – настоящему трахали? Нет? Вот почему ты такая психованная. Ни у одного нормального мужика не встанет на грязную калеку. У меня к тебе предложение, – он положил руку на кобуру.

      Агата внимательно проследила за его движением. Если вынет пушку, она одним ударом проломит ему череп.

      – Засунь дуло себе поглубже до упора, а потом спусти курок. Мир станет чище, – он сплюнул ей под ноги. – Я буду за тобой следить.

      Дайкин зашагал прочь. Как же он ошибался, думая, что оскорблениями выведет ее из себя. Вся жизнь Агаты была наполнена унижениями и болью. У нее выработался иммунитет.

      Накатили