Квантовый мост. Фарид Джасим

был прав, ветер пробирал до самых костей. Инга молча полезла внутрь и уселась на одно из кресел. Фээсбэшники запрыгнули следом, задвинули дверь.

      В салоне пахло настоящей кожей, явственно ощущался аромат кофе; на одном из сидений Инга приметила заляпанный коричневыми разводами термос. На месте водителя темнел чей-то коротко стриженный затылок, но его обладатель даже не обернулся, похоже, просто шофер.

      – Просим прощения за столь поздний визит, – вежливо начал майор, – но нам необходимо задать вам несколько вопросов. Где вы находились между восемью и десятью часами сегодняшнего вечера?

      – Проще было бы спросить, откуда я сейчас возвращаюсь, – резонно заметила Инга. – Была на поминках тещи моего друга.

      – Евгения Гольдберга? – уточнил капитан.

      – Да.

      – Во сколько именно вы вышли из его дома?

      Инга призадумалась, вспоминая.

      – Примерно в половину одиннадцатого, – сообщила она.

      – Как добирались?

      – Метро, потом пешком. Что-то случилось?

      – Случилось, – Рыльцев стрельнул глазами в коллегу, потом посмотрел на Ингу исподлобья тяжелым, мрачным взглядом. – Когда в последний раз вы контактировали с Дмитрием Мирошниченко из вашей лаборатории?

      Она нахмурилась, припоминая, затем ответила:

      – Где-то неделю назад, сразу после моего отстранения. Он позвонил мне…

      Майор кивнул, принимая ответ, и сказал:

      – Два часа назад его не стало.

      – Что?! – Инга вскинулась, вскочила, но ударилась о потолок и села обратно. – Как? Что произошло?

      – Давай, Лёва, расскажи, а то меня выворачивает, – обратился он к сотруднику.

      Апраксин глубоко вздохнул и начал:

      – Дмитрий совершил самоубийство просто невероятным способом, такого даже в трэшевых ужастиках не увидишь… Разорвана грудь, выломаны ребра, вырвано сердце. Кровищи – море. Его и нашли таким, с собственным сердцем в ладони.

      – О господи! – выдохнула Инга и растерялась, мысли разбежались в стороны, словно бусинки, упавшие на пол с разорванной нитки ожерелья. Взгляд заметался по салону, голова закружилась. Она выдала первое, что пришло на ум: – Неужели человек может сам себе вырвать сердце?

      – Получается, может.

      – Но… почему? Что…

      – Не догадываетесь? – Рыльцев подозрительно прищурился.

      – К-кошмары? – обреченно выдавила Инга.

      – Три скрещенные посередине сиреневые линии, – безжалостно подтвердил майор, – три ночи подряд, а сегодня… вот, во сне прямо. Жена рассказала. Мы оттуда – сразу к вам.

      Инга схватилась за голову, поверить, что это не розыгрыш, было почти невозможно.

      – Почему же он мне не позвонил, не сказал…

      – А что бы вы сделали? Смогли бы помочь?

      Инга вынужденно покачала головой, признавая правоту майора.

      – Вот и он думал так же, наверное, – заключил Апраксин.

      – Это ужасно, просто чудовищно, – хрипло пробормотала