Моя театральная жизнь. Эдвард Радзинский

были не очень принятые по тем временам монологи. А поэтому началась обычная редакторская чистка.

      Вульфович почти мальчиком ушел на фронт, прошел всю войну и остался жив. Он был бесстрашен. Он бился, ругался последними словами. Но все равно монологи погибли при цензурных исправлениях. Остались отдельные слова: «Идем вперед и рушим прежних кумиров. И все мы отдадим жизнь какой-то идее. А потом кто-то докажет, что мы ошибались. И это здорово. Наука – это вечный голод мысли».

      Сценарий приняли на «Ленфильме». Впервые в жизни я получил «киношные деньги» – огромные по тем временам.

      Я стоял у кассы, и кассирша говорила:

      – Зачем вам, такому молодому, такие деньги?

      Тогда молодые больших денег не имели.

      В тот же день мы с Вульфовичем уезжали в Москву – на обсуждение принятого сценария. В Ленинграде меня поселили в дешевой гостинице далеко от вокзала. Добирался до Московского вокзала со множеством пересадок. И чуть не опоздал на поезд.

      Нервно расхаживавший по перрону Вульфович был зол. Я был еще злее. На странный вопрос: «Что случилось?», – я злобно начал перечислять все виды транспорта, на которых добирался.

      – А такси, чертов богач, ты взять не мог? – спросил он.

      Я… забыл о существовании такси. Слишком долго они ко мне не имели никакого отношения.

      Но уже вскоре я привык – и к такси, и к другой жизни.

      Большие деньги

      В это время я стал моден на «Ленфильме». И меня вызвал знаменитый директор киностудии Илья Николаевич Киселев, по прозвищу Дуче.

      Была знаменита его крылатая фраза, обращаемая к режиссерам студии:

      – Вы должны помнить… постоянно помнить, что скажет о вашей картине простая русская женщина Марья Ивановна Распиз… ева.

      Светлый образ Марьи Ивановны Распиз… евой присутствовал на всех обсуждениях.

      На очередном Съезде кинематографистов Киселев вышел на трибуну и привычно начал:

      – Искусство должно быть понятно народу. Работники советского кино не должны забывать о простом зрителе, о человеке из народа – Марье Ивановне… – Он вдруг побледнел, остановился. И после мучительной паузы вымолвил:

      – … Ивановой.

      Зал умер от смеха. Когда смех затих, растерянного Илью Николаевича успокоил чей-то голос из зала:

      – Ничего, ничего… Она просто вышла замуж.

      (Впрочем, ее нетленный образ волнует и поныне.

      Правда, она еще раз вышла замуж и получила иностранную фамилию – Рейтинг. И о ней, следуя заветам Ильи Николаевича, постоянно думают труженики кино и ТВ.)

      В тот день Илья Николаевич сказал мне:

      – Ролан (Быков. – Э.Р.) хвалил тебя – сказал, что ты здорово пишешь диалоги. Мы тут снимаем фильм про юность Ильича, но там говенные диалоги – не мог бы ты переписать? А мы тебе заплатим, – он подумал и сказал, – как за половину сценария. Для тебя это работа на неделю.

      Это были большие деньги. К тому времени я уже научился тратить деньги. И мне опять не хватало. Теперь мне не хватало