Смертельные прятки. Александр Тамоников

были быть совершеннейшим адом. И все же принять яд он не решился. «Не сейчас, – в очередной раз повторил он. – Еще не время».

      После приземления он успел отстегнуть стропы, а дальше им завладели те, кто охотился за ним на автомобиле. С этого момента его свобода закончилась.

      Он не сопротивлялся, когда люди в странной одежде скручивали ему руки бельевыми веревками, когда запихивали его в пропахший навозом автомобиль. Русскую речь он знал плохо, поэтому не мог понять, о чем говорили между собой люди, пленившие его. Пауэрса немного озадачило то, что к нему совсем не обращались. Не задавали вопросов, не требовали объяснений, словно то, как и почему он здесь появился, не имело особого значения. Он не знал, какие события предшествовали его падению и какой переполох он устроил в отдельно взятой советской деревне. Слово «шпион», которое люди, пленившие его, произносили в каждой фразе – это все, что он смог понять.

      Те, кто задержал «шпиона», и сами толком не знали, кого и зачем они связали веревками и везут в местный сельсовет. Когда на окраину деревни Поварня посыпались обломки сбитого самолета, взволнованные жители побежали с докладом к местным властям. Председатель Косулинского сельского совета как раз приехал с инспекционным визитом к агрономам Поварни и, можно сказать, оказался в нужное время в нужном месте. Не успели местные жители деревни Поварня выложить свои новости, как из Косулино поступил звонок: над пшеничным полем спускается парашютист! Связав два события воедино, председатель Косулинского сельского совета быстро сориентировался. Отправив на место возможного приземления парашютиста парней покрепче с твердым указанием во что бы то ни стало задержать нарушителя, он связался со свердловским Комитетом госбезопасности и доложил обстановку.

      Как и положено людям из КГБ, звонок косулинского председателя их не удивил. Председателю было велено поместить парашютиста под арест, выставив охрану вплоть до приезда людей из госбезопасности, которые, как выяснилось, уже выехали в направлении Косулино. Председатель удивился оперативности комитетчиков, но вслух своего удивления не высказал.

      На самом деле удивляться тут было нечему. В Комитете госбезопасности про вторжение «Локхида У-2» знали практически с того момента, как самолет пересек воздушную границу СССР. Его засекли радары ПВО, находящиеся в состоянии повышенной боевой готовности. На то имелись веские причины.

      9 апреля над советской территорией был замечен самолет-разведчик. Он летел над Семипалатинским ядерным полигоном, где в то время готовились очередные испытания. Самолет так вольготно чувствовал себя над территорией СССР, так свободно перемещался от одного стратегически важного объекта к другому, что создавалось впечатление, что вторгаться в советское пространство – его законное право. По тревоге были подняты силы ПВО и произведены попытки перехвата самолета-нарушителя. Но ничего путного из этой затеи не вышло.

      Когда об этом стало известно первому секретарю ЦК КПСС