Абиссинское заклинание. Наталья Александрова

колосьях. Рядом с этим сервантом на стене висел красный вымпел, по которому золотом было вышито:

      «Победителю соцсоревнования предприятий общественного питания Новослободского района».

      А еще в комнате было два окна с широкими подоконниками, заставленными горшками с самыми диковинными растениями – кактусами, алоэ и какими-то вовсе незнакомыми.

      – Весь мир-р насилья мы разр-рушим! – проорал попугай.

      – Разрушим, разрушим! – примирительно проговорила старушка и протянула птице ладонь с горсткой семечек.

      Попугай деликатно подобрал семечки с ладони, проглотил их и рявкнул:

      – Кто был ничем, тот станет всем!

      – Он раньше в райкоме партии работал! – пояснила старушка в ответ на мой взгляд. – Там научился!

      – Сколько же ему лет? – удивилась я.

      – Карлуше-то? – переспросила старушка. – Да молодой он еще, ему всего-то пятьдесят лет! Я его еще маленьким птенчиком помню!

      Ильинична с ее попугаем показалась мне ничуть не опасной, скорее забавной. Я подумала, отчего меня привезли сюда.

      А старушка тем временем поставила на стол старомодный латунный кофейник с гейзером и две чашки с серпом и молотом и предложила:

      – Выпьешь кофейку?

      Я вспомнила, как накануне выпила кофе из термоса и чем это кончилось – но кофе хотелось. В конце концов, посплю еще… терять мне все равно нечего…

      Я согласилась и села к столу.

      Кофе был горький и невкусный. Печенье, вазочку с которым поставила передо мной Ильинична, было жестким и сухим, как гипсокартон. Однако я все же выпила чашку, и ничего плохого со мной не случилось – даже немного приободрилась.

      На кофейнике я заметила гравировку «За ударную работу от Новослободского райкома».

      Чтобы подольститься к Ильиничне и усыпить ее бдительность, я спросила:

      – Это вам подарили?

      – Мне, мне! – ответила та радостно. – Я ведь тоже в райкоме работала. Там мы с Карлушей и познакомились…

      – Тетя Тр-ряпа! – проорал попугай.

      – Карл, угомонись!

      – Убор-рщица! – не унимался Карлуша. – Р-работник тр-ряпки и ведр-ра!

      – Ну да, я работала там уборщицей! – нехотя призналась старушка. – И что в этом плохого? У нас всякий труд почетен! Да, я работала там уборщицей, но при этом была идеологически выдержанной и морально устойчивой! Кроме того, какое у меня отчество правильное! За то меня и взяли. А какой там был буфет! А какой там был стол заказов! Хочешь еще кофейку?

      Я вежливо поблагодарила и отказалась.

      – Ну, как хочешь…

      Ильинична собрала посуду на расписной поднос (с теми же серпом и молотом) и вышла из комнаты.

      Я решила, что нужно этим воспользоваться, и выскользнула за ней. Не сидеть же тут вечно. Погостила – пора и честь знать.

      – Полундр-ра! – крикнул мне вслед попугай, но я не обратила на него внимания и, как оказалось, зря.

      Я очутилась в полутемной прихожей. В темном углу неподалеку от входной двери, под портретом Карла Маркса, стояла рогатая вешалка, на ней висело