Фрактальная история. Игорь Красавин

изощренными административными, фискальными, монетарными практиками управления. Гигантские объемы экономики способствовали экспансии китайских буржуа в Юго-Восточную Азию, где Китай стал политическим и экономическим гегемоном до XV в. Тогда же в Юго-Восточной Азии обозначилась тенденция к купированию военных конфликтов и разрешению их преимущественно мирным путем, к чему иные страны пришли гораздо позже. Условием такой тенденции, без сомнения, была зависимость участников друг от друга на обширном общем рынке и сложности ведения войны в регионе островов и побережий.

      В Халифате процветала торговля на дальние расстояния, но социально-экономической интеграции сообществ не произошло. С монополизацией рынков и укрупнением частных активов состояние урбанизированных зон, особенно в Ираке, начало ухудшаться, а провинции охватила волна сепаратизма. На Ближнем Востоке и в Византии экономика стала аграрной и появились обширные земельные поместья аристократии. Империя распалась на ряд враждующих государств и подверглась непрерывным атакам кочевников Центральной Азии и Южной Сибири.

      Включение кочевых племен в рыночный обмен с империями взращивал варварскую аристократию и политические притязания на экономические активы. С этого времени для Ближнего Востока и Средней Азии главной внешнеполитической проблемой оказались внешние вторжения, которые сопровождались неизменным разрушением инфраструктуры, политической анархией, процветанием торговли роскошью и угнетением остальных социально-экономических возможностей сообществ. В Китае династия Сун еще активнее откупалась среди кочевников посредством дани, силясь отвратить их от военных действий, но следствием было лишь появление такого феномена, который превзошел все остальные военные экспансии.

      Начавшись как обычное кочевое государство, монгольская империя подчинила себе как минимум половину цивилизованной и варварской Евразии и поддерживала свое существование регулированием торговли роскошью и развитой фискальной системой, заимствованной у китайцев. Наибольшую выгоду от очередного объединения Евразии получили немногие представители крупной буржуазии и аристократии, как монгольской, так и зависимых сообществ. Но и здесь скорость обменов и объемы накоплений в первой трети XIV в. достигли пределов: падение экономики подточило власть монголов в Китае и ослабило их государства в Центральной Азии.

      Одним из следствий раздробления Халифата было ускорение развития средневековой Европы. Принято считать, что та система сообществ, которая сложилась после захвата германцами Западной Римской империи, является наиболее «чистым» выражением феодализма и даже знаменует собой переход к какой-то новой эпохе. Есть повод усомниться в этой точке зрения. В самой системе рассредоточенного управления территориями с помощью профессиональных военных из числа аристократов,