Муза. Легенда Московского метро. Ольга Сергеева

ос, поскольку музыка в наушниках смолкла, и его сознание успело выхватить название станции, а глаза оторвались от листка блокнота. Сегодня он, погруженный в обычную утреннюю дремоту, выводил на бумаге какие-то сплошные закорючки, во что-то определённое они никак не складывались.

      Он увидел, как она зашла в вагон, и пространство вокруг как будто изменило настройки резкости и объёма. Теперь в нём стала важна каждая деталь. Он не мог оторвать взгляд, её движения и позы казались ему безупречными, они так и просились на полотно. Она вся была собрана из калейдоскопа взглядов, жестов и улыбок, которые невероятно гармонично создавали ощущение совершенства. А всполохи рыжих волос рассыпа́лись пожаром на тонких плечах. В общем, у него не было ни единого шанса остаться равнодушным. Замерев с карандашом в руке, он несколько минут зачарованно смотрел. А потом рука сама стала выводить на листке блокнота линии и штрихи. Она торопливо пыталась сохранить это волшебство, заставить его хоть на миг остановиться и остаться с ним, пусть на самый краткий миг, пусть в одном единственном ракурсе. Но даже это мгновение было для него ценно. Он едва дышал, но понимал, что если остановится хоть на секунду, то и сердце его замрёт и перестанет биться. Ему обязательно нужно было успеть.

      Она заметила его взгляд. Ещё бы, если ты так неотрывно смотришь на кого-то и как безумный что-то чертишь в блокноте, это сложно не заметить. И ему даже показалось, что лёгкая улыбка на её лице была адресована лично ему: заворожённому художнику, забившемуся в дальний угол вагона, как всегда, в наушниках и толстовке с капюшоном. Вечно не выспавшемуся и взлохмаченному. И в этот самый миг – когда надо было просто встать, подойти и познакомиться, именно в этот миг, когда он уже собирался с мыслями – карандаш предательски треснул и сломался. Он опешил и уставился на измученный листок. Кусочек грифеля, расположившийся по центру, украшал безумство линий и форм. Но он успел схватить нужный ракурс и сохранить его в этом хаосе. Пока он отвлёкся на своё творение, то совсем забыл про оригинал. А когда взгляд его вернулся в вагон, её уже не было. Он судорожно начал смотреть по сторонам, но было поздно. Магия рассеялась безвозвратно.

      «Какая это станция?» – пронеслось у него в голове. Она, наверно, только что вышла. Указатель над дверью мигал над «Красносельской», значит – «Сокольники». Он представил себе, как она идёт по вестибюлю, и мысленно проводил её до самого выхода в город.