Кровь изгнанника. Брайан Наслунд

не пытался заснуть. Он знал, что сон все равно не придет. И не только из-за мягкой постели. Надо было принять какое-то решение.

      В дверь постучали.

      Бершад встал, натянул штаны, но так и не справился с пуговицами на рубахе.

      – Да ну его нафиг, – пробормотал он и полураздетым пошел к двери.

      На пороге стояла Эшлин Мальграв с мечом Бершада и охапкой свитков.

      – Я не нарушила твой сладкий сон, Сайлас?

      У Бершада сдавило грудь. Отчаянно захотелось сжать Эшлин в объятиях.

      – Нет, принцесса.

      Он провел ее в покои. Закрыл дверь.

      Эшлин постояла, глядя на догорающий огонь в очаге. Тусклые угли высветили очертания тела сквозь просторное шелковое одеяние – руку, изгиб бедер.

      Бершад кивнул на меч:

      – Ты же знаешь, что вручать его мне – преступление.

      Изгнанники лишались права на меч. Любому жителю Терры позволялось обезглавить человека с синими прямоугольниками на щеках, если у того обнаруживали стальной клинок.

      – Отвергать дар короля – тоже преступление, – сказала Эшлин, бросив меч на кровать. – Я вошла в зал как раз в тот миг, когда ты готовился убить моего отца.

      – Да, готовился.

      Эшлин кивнула, сощурив глаза:

      – Я с ним не разговаривала десять лет. После того что он с тобой сделал, я не могла даже жить рядом с ним.

      – Зато сейчас вы не разлей вода.

      – Мои старшие братья погибли, – сдержанно произнесла Эшлин. – А когда умрет и он, кому-то придется повелевать Альмирой. Так что этим займусь я.

      – Эшлин, – прервал ее Бершад. – Ничего страшного. Я сам озлобился почти на всех в Альмире из-за того, что со мной случилось. На Гертцога. На отца. Но больше всего – на себя. А вот тебя я никогда не винил. – Он улыбнулся, указав на окно. – Помнишь, как я взбирался на башню, к тебе в спальню?

      Напряженные плечи Эшлин чуть расслабились.

      – Помню, как я за тебя волновалась, – со смехом произнесла она. – Тебе смерть была не страшна, лишь бы залезть ко мне в постель. Я хотела было дождаться тебя в верхних покоях, но решила, что ты уже не в том возрасте, чтобы карабкаться по стенам. Вдобавок нам с тобой надо поговорить. Без посторонних.

      – Неужели ты улизнула от Хайден? – удивился Бершад, вспомнив, что телохранительницы в коридоре не было.

      – Нет, она тут неподалеку. Научилась создавать для меня иллюзорное личное пространство. И позволяет мне утолять свои желания в те редкие моменты, когда это возможно.

      – Значит, ты не в первый раз бродишь по ночам в башне?

      Она взглянула на него с до боли знакомой лукавой улыбкой:

      – Ты же сам сказал, четырнадцать лет – это очень долго.

      – Да.

      – А тебе идут татуировки… – Она приложила руку к своей щеке, туда, где изгнанникам наносили синие прямоугольники. – Повезло. Мало кого они украшают.

      Бершад сообразил, что она впервые видит его позорные отметины. Как только он вернулся из Гленлокского ущелья, его схватили у ворот Незатопимой