Московские окна. Владимир Ильич Ерахтин

ала к каким-то забытым инстинктам, и хотелось, безумно хотелось взлететь, воспарить над крышами, став алым ангелом среди этих розовых облаков.

      Удивительно, как эти три слова осветили комнату, перевернули всю твою жизнь, разделив ее на до и после, заставив забыть о плохом прошлом и обрушили ту стену, что возводила она в душе последнее время. Что-что, а стены ломать и строить она умела. В прошлом Лерка – строитель, своими эмоциями, как новичок – маляр, могла заляпать любые прозрачные отношения.

      Она подумала: «Ты смог обрушить ту стену, которую я возводила годами с каждым мужчиной, попадающимся мне на пути. Ты реанимировал во мне уже почти угасающие отношения к мужчине… (Продолжение этого рассказа после Карлица).

      Карлица

      Лана с ужасом смотрела на себя в зеркало и мысли ритмично стучались в её голове: «Ну почему я такая маленькая, ну почему у меня такая большая голова, и глаза, которые слишком велики для моего лица. А волосы?! – они торчат в разные стороны! И почему маме угораздило заболеть, а я мучайся за неё! Мне придется идти вместо неё в богатую семью убирать, а там такой высокий красивый хозяин, он будет смотреть на милюзгу, как я, а может вообще и не взглянет».

      Ах, эти женщины. На самом деле у неё черные, кипящие смолой глаза, гладкая кожа, тонкий стан, маленькая ножка и миниатюрные ручки, высокая в меру большая грудь, покатые плечи, но главное – она была легкой и веселой! Ещё у неё волнистые тёмные волосы, а её почему-то назвали СветЛана. Имя ей тоже не нравилось…

      Родилась Лана в конце 20-го столетия в Москве на улице Пречистенка в добротном, некогда доходном, доме, который достался им по наследству от пращура князя-дворянина. Но теперь они с мамой занимали только одну квартиру в нём. Окна выходили в сторону башенных рубиновых звезд, Соборную площадь.

      Из поколения в поколение женщины дворянского рода пересказывают своим потомкам некую легенду, что в середине 18-го века императрица ради забавы насильно женила провинившегося князя на любимой карлице из своих придворных шутов, устроив в Ледяном доме свадьбу полураздетых «новобрачных». Они в течение той брачной ночи замерзли бы на абсолютно ледяной постели, если б сообразительная карлица не выменяла тулуп у одного из стражников на жемчужное ожерелье, подаренное императрицей на свадьбу. Поэтому спасли нашу молодую пару тулуп и пылкие объятья. Для кого-то шутовская свадьба, а для «молодоженов» она оказалась настоящей. Молодой, остроумной и жизнерадостной шутихе удалось вывести пожилого князя из депрессивного состояния. Они зажили и родили даже двух детишек – мальчика и девочку. Так в последующих поколениях этого рода и повелась эта необычная традиция – девочка и продолжатель рода.

      Мама поведала Лане и её старшему брату эту тайную историю. Но утаила, что много лет в их роду не было карликов, и вот вдруг… Она посмотрела на маленькую Лану с сожалением. И ещё, мама знала, что все женщины рода были несчастны в любви, поэтому можно было предположить, какая судьба выпадет ее маленькой, беззащитной доченьке. Брат Ланы уехал жить к родственникам за границу ещё в тревожные девяностые, когда сестра была ещё маленькой, впрочем, она оставалась почти такой же и после.

      В пять лет бабка-гадалка пророчила маленькой куколке принца или дипломата повстречать по судьбе, и жить как в сказке, но мама такому прогнозу не очень-то поверила. Лана унаследовала дворянскую кровь отца, от маленькой бабушки – живость и легкость, насмешливость и юмор. Она играла на фортепиано, у неё был мягкий, высокий и звонкий голос, сопрано. Выучилась она всему дома, так как мама боялась, что её, маленькую, будут дразнить и обижать в школе. Поэтому Лана с возрастом рвалась из «казармы» на волю. Незаметно она стала девушкой, и также незаметно упрочилась ее слава среди парней Пречистенки, и пошли толки, что она ветрена, но не может жить без поклонников. Без больших забот и усилий с её стороны пришло к ней все женское, что так отличало ее от большинства сверстниц – обаяние, капризность, лёгкость, игривый блеск глаз.

      Когда ей было шестнадцать, Лана почувствовала, что мужчины к ней проявляют особое внимание. Мужчин привлекал её маленький рост и девичья фигурка. Она была не только миниатюрной, но к тому же наивной хохотушкой, по-девичьи доверчивой и страстно влюбчивой, но никогда отношения с «женихами» не доходили до постели. Она умела вовремя уйти, увернуться. Ещё ей очень нравилось «заводить» сильных мира сего, «изводить» и уходить… к другому, более эмоциональному. Но это было до тех пор, пока она не встретила его – хозяина своей судьбы.

      – Мамочка, – весело спрашивала она вечно занятую делами мать, – у нас в роду не было цыган? А то все говорят, что кровь у меня цыганская.

      – Что ты, Светланушка, Бог с тобой. Нет никого из кочевников, а вот голубых кровей в роду предостаточно, – гордо и с недовольством отвечала учительница русского языка, перешедшая работать горничной, чтобы покрывать расходы за квартиру и лекарства. Она часто болела.

      Мама, недовольная несправедливостью вокруг, пребывая в болезненной аллергии к реальности, так и не поднялась больше. Ушла из жизни тихо. А Лана продолжала поездки за город, в коттеджный поселок, куда с 90-х перебирались чиновники и бизнесмены, где они жили на широкую