Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли. Стивен Кинг

может, такой экипаж – еще с ним рядом стояла, смеясь, дама в мехах – или очень похожий и наехал на Джейка в том другом, странном мире.

      Это и есть тот другой мир, подумал стрелок.

      Вдруг панорама земли…

      Она не изменилась, но она стала сдвигаться. Стрелок покачнулся. Голова у него закружилась, к горлу подступила тошнота. Слова и картинка ушли куда-то вниз, и теперь стрелок увидел проход между двумя рядами кресел. Кроме нескольких пустых, почти все они были заняты мужчинами в странной одежде. Стрелок подумал, что это костюмы, хотя раньше ничего подобного он не видел. Штуки у них вокруг шеи, наверное, галстуки или шейные платки, но он таких тоже ни разу не видел. И вроде никто из них не вооружен. Роланд не заметил ни мечей, ни кинжалов, не говоря уже о револьверах. Что это еще за доверчивые овечки? Одни читали газеты с мелкими-мелкими буковками и картинками, другие что-то писали на бумаге какими-то странными ручками. Он в жизни таких не видел. Но ручки – что? Вот бумага – это да. В его мире бумага была на вес золота. Столько бумаги Роланд не видел за всю свою жизнь. Вот и сейчас один из мужчин вырвал листок из желтого блокнота и скомкал его, хотя исписал одну сторону, и то всего лишь наполовину, а на другой не писал вовсе. Как бы стрелок ни был болен, глядя на такое противоестественное расточительство, он ощутил приступ гнева и ужаса.

      За креслами дугой изгибалась закругленная белая стена с рядом окон. Кое-где они были закрыты своего рода ставнями, а в открытых виднелось голубое небо.

      К дверному проему приблизилась женщина в одежде, похожей на униформу, но опять же не встречавшуюся стрелку раньше: ярко-красного цвета с брюками вместо юбки. Он отчетливо видел то место, где соединялись ее ноги. Раньше он видел это место только у обнаженных женщин.

      Она подступила так близко к двери, что Роланду даже показалось, будто она сейчас пройдет сквозь нее. Он отступил на шаг, умудрившись не упасть. Она посмотрела на него с видом умелой, даже профессиональной предупредительности, так что сразу стало ясно, что эта женщина, будучи на службе, вместе с тем не принадлежит никому, кроме себя самой. Но это нисколько не заинтересовало стрелка. Заинтересовало же его другое, а именно то, что выражение ее лица ни капельки не изменилось. Как-то странно, что женщина – да и вообще кто угодно, уж если на то пошло, – так ласково смотрит на немытого, измученного мужика, который и на ногах-то стоит еле-еле, с револьверами по бокам, пропитанной кровью повязкой на правой руке и в джинсах, что выглядят так, словно по ним прошлись циркулярной пилой.

      – Не желаете ли… – спросила женщина в красном. Стрелок не понял последовавших за этим слов. Наверное, речь шла о еде или напитке, подумал он. Это красное одеяние… это не хлопок. Шелк? Немного похоже на шелк, но опять же…

      – Джин, – ответил ей голос. Это слово Роланд понял. И внезапно он понял еще кое-что.

      Это не дверь.

      Это глаза.

      Звучит, конечно, как полный бред, но он смотрел на внутреннее убранство машины, летевшей по небу. И смотрел чужими глазами.

      Чьими же, интересно?

      Но