Нежней не бывает. Вера Павлова

гадок и гадко-прегадко одет,

      с худыми ногами и длинною тонкой косою.

      Лишенный особых царевно-лебяжьих примет,

      он громко, нахально, прилюдно гнушался собою.

      Открылось утёнку, что все, поголовно, скоты,

      что радости нет и, наверное, больше не будет.

      И страх темноты перевешивал страх высоты.

      И больно чесались невылупившиеся груди.

* * *

      Влюблялись друг в друга по кругу,

      по росту, по списку в журнале,

      отбив у подруги подругу,

      доверие класса теряли,

      кричали на пьяного папу

      и хлебом кидались в столовой,

      и только ленивый не лапал

      под лестницей Нинку Хапкову.

* * *

      Приап приходит раньше, чем Эрот.

      Войдёт в вагон. Ширинку расстегнёт.

      Достанет. Поиграет. Уберёт.

      Кругом народ. Но это не спасёт.

      Глухая духота. Горючий пот.

      Не глядя. Глаз не отрывая от.

      Девичество. Четырнадцатый год.

      Лица не помню. Только чёрный рот.

* * *

      Ave тебе, матерок,

      лёгкий, как ветерок,

      как латынь прелата,

      налитой и крылатый,

      как mots парижских заплатки

      на русском аристократки,

      как чистой ночнушки хруст, –

      матерок из девичьих уст…

* * *

      Мы взрослели наперегонки.

      Мы на время бегали по кругу.

      Мальчик, шнуровавший мне коньки

      (переделай, это слишком туго!),

      первым откатал свои круги.

      Врали про плеврит. Нет, политура.

      …и так накатаешься, что, придя, не можешь

      снять коньки –

      сядешь на пол и сидишь, как дура.

      Из книги «Вездесь» (2002)

      Причалил к безлюдному берегу.

      Ножом открывал мидию.

      Открыл меня, как Америку,

      считая, что прибыл в Индию,

      что тут Камасутра сторукая,

      ночное домашнее видео…

      И с плохо скрываемой скукою

      из мидии ножик выдернул.

* * *

      Вьёшь из меня верёвки,

      вяжешь удавки из них.

      Фу, какая дешёвка!

      Клочья верёвок гнилых

      на шее. Полуживы,

      а прожили – четверть? Треть?

      Тяну из тебя жилы –

      отличная выйдет плеть.

* * *

      Он превращает воду в вино.

      Она вино превращает в воду,

      чтобы он не надрался. Оно

      превращается, но через пень-колоду,

      скорей ему подчиняясь, чем ей.

      Посмотрел бы ты на себя, человече!

      Она всё трезвее. Он всё хмельней.

      Оно всё крепче.

* * *

      С педофилом в кустах сюсюкала,

      с фетишистом мылась в чулках,

      лесбиянка меня баюкала

      на своих волосатых руках,

      с педерастом постриглась наголо,

      мазохиста секла до крови,

      с импотентом в обнимку плакала

      по любви, по любви, по любви.

* * *

      против течения крови

      страсть на нерест идёт

      против течения речи

      слово