Нежней не бывает. Вера Павлова

вшим шрам

      в эрогенную зону,

      слава рукам, превратившим в храм

      домик сезонный,

      рукам, преподавшим другим рукам

      урок красноречья, –

      вечная слава твоим рукам,

      локтям, предплечьям!

* * *

      Твое присутствие во мне меня –

      ет все вовне и все во мне меняет,

      и мнится: манит соловей меня,

      и тополя меня осеменяют,

      и облака – не облака, – дымы

      от тех костров, где прошлое сгорело

      и, выгорев дотла, осталось цело,

      и эти двое на скамейке – мы.

* * *

      Дом – это место для слушанья голоса ветра,

      для рассуждений о криках под окнами

      в полночь,

      для размещенья и перемещения книжек,

      чашек, подушек, квитанций на чистку одежды.

      Дом – это мир существительных,

      осуществлений,

      мир до-мажора арпеджио под абажуром

      и поцелуев, которые будят ребенка,

      и разговоров о лучшем, несбыточном доме.

* * *

      Считай меня глухонемой

      и черно-белой,

      считай, что этот дом – не мой,

      что хочешь, делай

      со мной и без меня – стерплю

      слова, побои…

      Считай, что я тебя люблю.

      Что я – с тобою.

* * *

      Мам, а небо далеко?

      Далеко.

      Мам, а море далеко?

      Далеко.

      Мам, а солнце далеко?

      Далеко.

      Мам, а папа далеко?

      Далеко.

* * *

      Летом всякий ветер с моря.

      Зимой всякий снег с гор.

      Душу свою до предела просторя,

      выяснишь: безграничен простор.

      Осенью, ливнем дыша и дымом,

      по весне, на ландыш дыша

      или просто проснувшись любимым,

      выяснишь: безгранична душа.

* * *

      Свеча горела на столе,

      а мы старались так улечься,

      чтоб на какой-то потолок

      ложились тени. Бесполезно!

      Разве что стоя над столом,

      о стол руками опираясь

      и нависая над свечой.

      Так – да. Но только рук скрещенья.

* * *

      кому-то в беде посылают ангелов

      мне посылают людей

      то ли на всех не хватает ангелов

      то ли хватает людей

      то ли посланных мне ангелов

      принимаю впотьмах за людей

      то ли в людях вижу ангелов

      и не вижу людей

* * *

      Новость, от которой сердце

      бьётся, как дитя в утробе:

      не нашли его во гробе!

      Ничего там нет, во гробе!

      Ничегошеньки – во гробе!

      А куда из гроба деться,

      кроме… Взгляд и голос ввысь тяну.

      Так – воистину? Воистину.

* * *

      А может быть, биенье наших тел

      рождает звук, который нам не слышен,

      но слышен там, на облаках и выше,

      но слышен тем, кому уже не слышен

      обычный звук? А может, Он хотел

      проверить нас на слух: целы? без трещин?

      А может быть, Он бьёт мужчин о женщин

      для этого?

* * *

      Не могу на тебя смотреть, когда ты ешь.

      Не могу на тебя смотреть, когда ты молишься.

      Не могу, когда вынимаешь ногу из брюк.

      Не могу, когда целуешь меня и берешь.

      Не могу на тебя смотреть, когда ты спишь.

      Не могу на тебя смотреть, когда тебя нет.

      Не могу дождаться, когда же ты снова придёшь

      и, помолившись, сядешь за стол есть.

* * *

      соски эрогенны

      чтоб было приятней кормить

      пупок эрогенен

      чтоб родину крепче любить

      ладони и пальцы

      чтоб радостней было творить

      язык эрогенен

      чтоб вынудить нас говорить

* * *

      Творить? Ну что ты! – Створаживать

      подкисшее житие,

      житуху облагораживать,

      чтоб легче было её

      любить. И любить её, жирную,

      как жёлтый пасхальный