Тёмные церемонии. Вадим Панов

мягко ответил центур, отвечая на взгляд девушки. – Чувствуешь разницу?

      – Все говорят, что не могут.

      – Я – не все, моя любовь. – Так он мягко намекнул на свой высочайший магический уровень. – Я честно служил Ордену и готов был сражаться за него до конца, но Консул настолько аккуратно перехватил власть, что сражения не состоялось. Получилось так, что я не нарушил присягу, продолжил служить, но потерял смысл служения. То есть я знаю, что произошёл переворот, что всё поменялось, официально этого не случилось – только под ковром. Я хочу биться, но не знаю, кому доверять. А многие мои сослуживцы с таким восторгом приняли власть Консула, что поставили меня в тупик.

      – Ты мог продолжить служить Ордену.

      – И делать вид, что не понимаю происходящего?

      Да, в этом был весь Дориан Машар, блестящий рыцарь, командор войны, честный и не терпящий лицемерия.

      – Зачем ты пошёл в Агему? – прошептала Лисс, прижимаясь к груди центура. – Зачем?

      – Затем, что в Агеме тоже полно отморозившихся магов. И кто-то должен сделать так, чтобы жителям Города было не так плохо, как могло бы.

      – Ты отрезал себе путь назад.

      – Возможно.

      Девушка вздохнула и тихо-тихо задала самый главный вопрос:

      – Что будет, если Альянс падёт?

      И похолодела, услышав то, что должна была услышать.

      – Если Альянс падёт, меня приговорят к смерти – как предателя.

      – Поэтому ты будешь защищать Альянс до последней капли крови?

      – Нет, моя любовь, поэтому я буду поддерживать в Городе порядок, заставляя всех соблюдать закон. Новый? Да, новый. Но закон, который не позволяет нам скатиться в хаос, – ответил Дориан. – И не стану думать о том, что будет «если».

* * *

      Частный жилой дом

      Подмосковье, Серпуховской район

      Быть не такой, как все.

      Отличаться трудно, особенно – в детстве, ведь малыши только начинают осознавать законы жизни, что есть зло и жестокость, они узнают на опыте, а опыты ставят над теми, кто рядом, и первая в таких случаях цель – тот, кто не похож. Кто не такой, как все. Именно им достаются тычки – как в тело, так и в душу, перед ними потом, уже в зрелости, извиняются, обязательно добавляя, что «были детьми», но кому нужны извинения потом, если горько – сейчас? Если дружба получается, лишь когда скрываешь свою суть? И не получается дружить с тем, с кем хочется, потому что он – или она – знает о тебе всё и очень хочет, но не может признать тебя своей. Не может – потому что все вокруг считают тебя чужой.

      Не такой, как все.

      Частью мира, частью Тайного Города, но… но частью неполноценной.

      Полукровкой.

      И эта печать, или клеймо, останется с тобой навсегда – полукровка. Взрослые произносят его редко, но думают его, что много хуже, ведь слово, которое думаешь, скользит во взглядах и оборванных фразах, оно остро чувствуется и от того бьёт ещё больнее. Больнее детских тычков, которые пусть даже до крови.

      Полукровка.

      Такой была Марина Брич, которую друзья называли Бри, – полукровкой. Плодом большой