Тёмные церемонии. Вадим Панов

новым правилам, теперь увидят в ней хладнокровную убийцу. И будут атаковать жёстко, на поражение. Ей придётся по-настоящему защищать свою жизнь, а значит – убивать.

      Снова.

      У крови есть неприятная особенность: она не проливается однажды.

      Но сейчас ничего не изменить: игра началась, и если хочешь выжить – нужно оставаться за столом. Джира это поняла и приняла. Сейчас она была спокойна и сосредоточена, немного расстроена – а кто бы не расстроился на её месте? – но держалась на удивление хладнокровно.

      Сейчас…

      А тогда, лёжа на полу, она не испытывала ничего, кроме растерянности и страха, готова была разрыдаться и всей собой ощущала приближение большой беды.

///

      Руки стянуты за спиной, рот стянут липкой лентой, перед глазами – подошвы ботинок. Не грубых, элегантных, но немного старомодных – с пряжками. Рыжим рыцарям нравятся такие – с пряжками, напоминающими любимые кавалерийские сапоги. Перед глазами две пары ботинок, они разные, но обе – с пряжками, потому что взяли её рыцари. Правда, сейчас они были не столько рыцарями, сколько факторами – агентами Внутренней Агемы.

      – Ты уверен, что это та самая ведьма? – Короткая схватка закончилась только что, однако голос спокойный, запыхаться фактор не успел.

      – Абсолютно.

      Однако первый не поверил твёрдому ответу, легонько ткнул пленницу в бок носком ботинка и осведомился:

      – Скажи, красавица, ты правда та самая Держена? Из домена Измайлово?

      И Джире захотелось крепко выругаться в ответ.

      – У неё рот заклеен, – напомнил второй.

      – А… точно.

      – Всегда восхищался твоей внимательностью.

      – И правильно делал. Напомнить, кто у кого списывал?

      – Напомнить, что это ты заклеил ведьме рот?

      – Сейчас я просто отвлёкся.

      – На что?

      – На то, что она симпатичная, – ответил первый, и Джира похолодела.

      «Только этого не хватало!»

      – Ты серьёзно? – изумился второй.

      – Вполне.

      – Как ты можешь об этом думать?

      – Я всегда об этом думаю, когда вижу красивую женщину, – медленно ответил первый. – Таким уродился.

      «Уродился от слова «урод»…»

      – Она – наша пленница.

      – И по закону войны мы можем делать с ней всё что угодно.

      – Ты идиот?

      – Здесь только ты, я и она, – после короткой паузы продолжил первый.

      – Я позвоню центуру и доложу, что птичка в клетке.

      – Не надо. – Первый шагнул к напарнику и положил руку на экран смартфона. – Ещё раз: здесь только ты, я и она. Причём она – преступница в бегах. И если мы скажем, что убили её во время захвата, никто не станет проверять. Погоди звонить, я сказал!

      – Роб, опомнись!

      Однако второй видел, что идея изнасиловать симпатичную пленницу до крайности возбудила напарника. Изнасиловать и, возможно, убить, чтобы скрыть преступление. Причём неизвестно, чего ему хотелось больше: изнасиловать или