А мы пойдем на Север. Елена Алчевская

хочется. Остались две, самые молодые девчушки, которые наверняка ещё и кровь не сбросили. Начнём с той, что далеко сидит, заторможенность в ней какая-то есть. Надо к ней присмотреться повнимательнее.

      – Теперь послушаем тебя, девочка, да-да, та, что в капюшоне. Рассказывай.

      Девочка что-то сказала. Но на славянский, который с тем или иным акцентом использовали все присутствующие, её говор был совершенно не похож. Мы все переглянулись и уставились на это чудо. Дело в том, что каждое племя говорило на каком-то своём наречии, но все они базировались на одной основе. Так что друг друга неплохо понимали. Иногда с помощью жестов и мимики. А тут никто и ничего не разумеет. Растерялись все. Она смотрела на нас коровьими глазами и молчала.  Странная девочка. Очень странная. Большая голова, пологий лоб, впалые тёмно-голубые, почти синие, глаза. Наружные уголки глаз подняты, придавая облику внешне улыбчивое выражение. Лицо низкое. Короткий плоский нос и широкий в крыльях. Немного выступающий полуоткрытый рот. Кожа тонкая, и слегка смуглая.  Черные прямые волосы, но даже на вид мягкие.  Небольшой живот и стройные бедра. Тело коротковатое, с широким корпусом. Ноги относительно короткие, руки длинные. Красавицей назвать нельзя, но что-то в ней такое интересное есть. Необычная девочка. За какие достижения её везли в Византию? И что делать с языковым барьером?

      – Алжаф атцлуоаа  аиллит жукщур? – Что-то подобное я услышала уже от рыжей малышки.

      – Шгрдк опри каккоккум сухон. Оотмшгршугп  цщугрем ж щфкержммм иашурлуа ли. Дрпоа кша саам. Ридыкр  мрос. – Ответила незнакомка.

      – И что это было? – Повернулась я к рыжей занозе.

      – Она саамка, или лапландка, их по-разному называют. Жила на самой высокой террасе реки Сухоны. Судя по всему, викинги её украли, когда она одна собирала травы, а их было много. Потом продали византийцу. Нашего языка не знает.

      – А ты, стало быть, её язык знаешь? Откуда, не расскажешь?

      – Почему ж не расскажу. –  Рыжая бестия улыбнулась и на голубом глазу заявила. – Мой отец из купцов. Братьев нет. Вот он меня купеческому делу и учил, и счёту, и письму, и языкам. Это всё купцу надо знать. Иначе никак. Я хорошо старалась. Учителя хорошие были. Языков много выучила, хотя и не глубоко, так, только сколько стоит и какой красивый цвет, ну примерно так. А сюда попала, потому что на караван напали, всех перебили, отца тоже убили. – Тут она скорчила рожу, типа "я печалюсь". – Разбойники меня византийцу и продали.

      Тут уже я не выдержала:

      – Наверное, купец тебя в гарем Византийского императора хотел продать?

      Вся компания дружно прыснула. Интересненько, саамка тоже улыбнулась. И эту свою эмоцию сразу же попробовала скрыть. Не чисто что-то в нашем королевстве.

      – Ну, почему сразу в гарем. Да и заплатили за меня гроши. Кому-нибудь да пригодилась бы.

      – Да уж, это несомненно. Сил у меня нет твой рассказ слушать, так что я с тобой потом поговорю. Теперь вы, двое. Похоже, что мать с дочерью, не так ли?

      Обе черноволосые,