Птица огня. Кирилл Баранов

было на параллельную торговую улочку, но неожиданно почувствовал, что идти стало тяжелее. Настолько тяжелее, что он и шага ступить не мог, а потом и вовсе его потянуло назад. Он обернулся. Позади стояла та самая бешеная служанка из таверны и держала его за ручку ящика. Она опустила голову, скривила плаксиво губы и казалась вновь той маленькой, хрупкой девчонкой, какой он увидел ее впервые. Разве что красная ленточка в волосах совсем скосилась и разорвалась.

      – Меня уволили, – сказала она почти шепотом.

      – Как жаль, – растерялся Сардан.

      – Из-за вас, – добавила девушка.

      – Из-за меня? – удивился Сардан.

      – Из-за вас.

      – Но ведь я и…

      – Что теперь?

      – Ну…

      – В комнату ведь меня больше не пустят – она над кабаком. Денег нет, ничего нет… Все из-за вас, из-за вашей каши холодной, из-за ваших потных нежностей… Что мне от ваших капризов? Опять на улицу?.. Из-за вашего нытья, жалоб этих бесконечных… Убить бы вас насмерть… – она на секунду замерла, вздохнула тяжко. – Надоело… Столько сил! И все?! Такие они у меня наглые – мечты, что ли? Пожить чуток как человек. Хоть немного, чуть-чуть. И все?.. Назад на дно?.. А сил-то сколько… И все опять возвращается к тому, чем я надеялась мне больше никогда не придется заниматься, – с каждой фразой ее голос становился все жестче, все грубее.

      Она внезапно выставила вперед бедро левой ноги и выхватила с невообразимой скоростью непонятно откуда здоровенный клинок – пока не меч, но уже совсем и не ножичек какой, размером с локоть точно. И улыбнулась так, как улыбается одна только смерть.

      Прежняя девушка словно исчезла, а на ее месте появилась другая. Теперь она походила на мальчишку, – с этими короткими, взъерошенными как попало волосами, большущими, нахальными глазищами, презрительно скривленным ртом, переминающаяся с ноги на ногу так, будто то ли в туалет приспичило, то ли выбирает каким коленом начать объяснять вам свою жизненную философию. Усиливала впечатление одежда. Немного мешковатая, она делала ее плечи шире на вид, и уж наверняка шире бедер. Разве что где-то там просматривалась какая-то грудь, да под таким мешком со складками ничего не разглядеть.

      Сардан отпрянул, но к его горлу тотчас метнулось лезвие.

      – Карманы наружу! – потребовала девушка – Темпом!

      С невысокой крыши сарая на ограбление смотрели с интересом две запоздавшие вороны, переглядывались. Мимо пробежал петух, подскочил, замахал крыльями и скрылся в кустах. По улице, может и не слишком оживленной, бродили туда-сюда прохожие, кто с сумками, кто с ящиками, один катил в кабак бочку, другой вел груженую лошадь, бегала какая-то дама в пыльном переднике и заглядывала в окна. И никому не было дела до того, что здесь же – у всех на глазах – человеку к горлу приставили длинный нож. Разве что кто-то ускорил шаг, кто-то косил раздраженно взглядом и спешил пройти своей дорогой.

      – Деньги давай, все что есть!

      – Девушка, откуда у меня деньги? Я музыкант, – запротестовал Сардан.

      – Деньги,