Инспиратор. Станислав Николаевич Масловский

произнесла Энита и указала на воткнутый в землю факел.

      – Чёрт возьми, да мы же в лесу! – выкрикнул Дэмид. – Тут полно палок!

      – Они влажные после дождя, – напомнила Сияна.

      – Ну тогда берём тот, что есть, – проговорила Энита и принялась вытаскивать факел из земли.

      – Аккуратней, Эни, – предостерёг её Дэмид, – а то ещё ненароком подожжёшь свои шикарные рыжие волосы. Давай-ка я лучше помогу тебе.

      К этой минуте группа студентов во главе с проводником уже прилично удалилась в глубь леса. Друзья и не заметили, как остались одни.

      – Идёмте скорее, – поторопила товарищей Сияна.

      – Раз уж так вышло, – заговорил высокий парень, – то я пойду первым.

      – Как скажешь, – согласился Дэмид и отдал пареньку вытащенный из земли факел.

      Студенты двинулись вперёд по тропе. Атмосфера в лесу стояла жуткая. Ярославу то и дело мерещилось какое-то движение по сторонам, и для того чтобы хоть чуть отвлечься, он обратился к высокому пареньку:

      – Кажется, ты хотел назвать своё имя?!

      – Да, хотел. Целых два раза, но не вышло. Если честно, я больше не горю желанием этого делать.

      – Ну на третий раз точно повезёт, – подхватила Энита.

      – Хорошо, если вам это действительно интересно, то меня зовут Тимос. Можно просто Тим. А вот ты, судя по всему, Эни, так назвал тебя твой друг, который помог вытащить факел.

      – Все верно. Я Энита. А это Сияна, Дэмид и Ярослав, и мы хотим быть более дружелюбными, чем та нагрубившая тебе троица.

      – Думаю, ничего страшного не произошло. Я стараюсь не принимать оскорбления слишком близко к сердцу, иначе можно попросту рехнуться от подобных издёвок и насмешек. К сожалению, такие люди слишком часто встречаются в последнее время. Одно только мне непонятно. Из-за чего личности эти сделались неисправимыми грубиянами. Ведь не могут же они рождаться такими?

      – Пожалуй, не могут, – ответила Энита.

      – Но ведь что-то же на них влияет?

      – Возможно, проблема зарождается ещё в подростковом возрасте. Помню, когда я училась в начальных классах обычной школы, у нас произошёл один неприятный случай. В раздевалке кто-то уронил на пол белую куртку, и проходящие мимо дети попросту затоптали её ногами. Как потом оказалось, куртка эта принадлежала одной девочке. Когда она вышла в грязной одежде из раздевалки, весь класс начал смеяться над ней. Девочке сделалось очень обидно, и она заплакала, но, по-видимому, одних насмешек было недостаточно, и дети вдогонку стали обзывать её плаксой. Учительница, конечно, приняла кое-какие меры, однако всё же решила не придавать этому происшествию особого значения и даже не попыталась объяснить детям, почему именно так поступать нельзя. Хотя если поразмыслить, то ничего удивительного в этом нет. Порой учительница сама насмешливо язвила над детьми, когда те неверно отвечали на её вопросы. Весь класс смеялся от её шуток над очередным озадаченным школьником. И мне, к сожалению, тоже было смешно. Почему-то тогда казалось, что я поступаю правильно, высмеивая чужие недостатки. Думаю, именно в такие часы и формируется