Советскому народу победителю. Дмитрий Охинько

то из боя не выйти.

      А кому повезет – снова будет в строю, если ранят легко, не до смерти.

      Да, из нас остается ведь мало в живых, но идти будет легче за нами.

      Мы – штрафбат, нас списали, седых, молодых, но мы знали – страна вся за нами.

      Мысли перед боем

      Окопались, в мерзлую землю врастаем.

      Мороз нам на месте стоять не дает.

      Когда по весне это поле растает, —

      Быть может нас кто-то под снегом найдет.

      А завтра завоют снаряды и бомбы, И снова в атаку под крики «Урааа!..», И многим осколки порвут гимнастерку, И грудь обожжет от осколков дыра.

      И вновь в батальоне большие потери, Хотя так при каждой атаке у нас, Но мы, погибая, в себя все же верим, —

      Никто не отбросит врага, кроме нас.

      Наш путь до победы усеян телами, Но ради страны не жалеем себя.

      Мы знаем, поднимем Победы мы знамя

      И Родину нашу обнимем, любя.

      Сталинградская битва

      Зима пургою заметала,

      А в Волге горела вода.

      Смотрел Сталинград усталый,

      В упор он смотрел тогда,

      Как серая, грязная масса

      Сдаваться к нему идет,

      И видел он много касок,

      Стрелявших в его народ.

      Хотелось на них обвалиться

      Остатками всех домов,

      И окон пустые глазницы

      Смотрели в упор на врагов.

      Смотрел он на них с презреньем, Как кровь, кипела вода.

      И быть не может сомнений

      В его правоте никогда!

      Случай на фронте

      Поймали как-то мы фашиста,

      Был сорок третий год, зима.

      Налили ему граммов триста,

      Чтоб не замерз, а старшина

      Насыпал ему даже каши, —

      Пускай поест, ведь пленный он, Пусть знает, что не звери наши.

      Ганс попросил аккордеон.

      Но нет его, а есть гармошка,

      Давай, пляши-ка, немчура.

      Поразвлекал он нас немножко

      И вдруг уснул, ну, брат, дела…

      Да, развезло от водки нашей,

      Куда там их поганый шнапс.

      Так он неделю в роте нашей

      Нас развлекал, а тут приказ:

      Доставить в штаб. Кому охота? —

      Мороз под тридцать и пурга.

      Что будем делать-то, пехота,

      Как не нарушить нам приказ?

      Поел наш Ганс в последний раз, Налили водки на прощанье,

      Пустили в поле одного,

      Беги, дружище, до свиданья…

      И застрелили мы его.

      А в штаб ушел рапорт короткий, Мол, при побеге был убит.

      Орал, конечно, сильно ротный,

      Да ладно, все война простит.

      Про Сталинград

      Взлетел последний самолет

      из Гумрака под Сталинградом —

      Теперь уж смерть фашистов ждет, она совсем уж близко, рядом.

      В шинелях тоненьких своих

      они к траншеям примерзают.

      Пускай теперь постигнет их,

      что хорошо все наши знают.

      Еда закончилась совсем,

      мороз становится страшнее…

      И будет им, быть может, – всем, теперь могилою траншея.

      Им