Театр и другие романы. Уильям Сомерсет Моэм

к ней, перебив ее на полуслове, так что ей стало ясно, что он не слушал. Лицо его побелело как мел.

      – Мне нужно вам сказать одну вещь.

      Она бросила на него быстрый взгляд и прочла в его глазах тяжкую тревогу. Голос его прозвучал глухо, не совсем твердо. Но она еще даже не успела подумать о причине его волнения, как он снова заговорил:

      – Я хотел просить вас стать моей женой.

      – Вот уж не ожидала, – сказала она и от удивления уставилась на него во все глаза.

      – Неужели вы не знали, что я вас люблю безумно?

      – Вы этого никак не проявили.

      – Я очень нелепо устроен. Мне всегда труднее высказать то, что есть, чем то, чего нет.

      Сердце у нее забилось чуть сильнее. Ей так часто признавались в любви, но либо весело, либо сентиментально, и она отвечала в тон. Никто еще не делал ей предложения так неожиданно и на таких трагических нотах.

      – Вы очень добры… – протянула она с сомнением.

      – Я полюбил вас с первого взгляда. Давно хотел признаться, но все не мог себя заставить.

      Она усмехнулась:

      – Дипломат из вас, прямо сказать, неважный.

      Она была рада случаю посмеяться – в этот ясный солнечный день в воздухе вдруг повеяло предчувствием беды. Он угрюмо нахмурился.

      – Неужели не ясно? Я не хотел терять надежду. Но теперь вы вот-вот уедете, а осенью я должен вернуться в Китай.

      – Я никогда и не думала о вас в этом смысле, – сказала она жалобно.

      Он молчал, упорно не поднимая глаз. Очень, очень странный человек. Но сейчас, когда он высказался, она ощутила непонятную уверенность в том, что такой любви она еще не встречала. Ощущение это вселяло и легкий страх, и радость. И даже его невозмутимость чем-то ей импонировала.

      – Дайте мне время подумать.

      Он и тут ничего не сказал. Не шелохнулся. Что же, он намерен держать ее здесь, пока она не надумает? Но это глупо. Она ведь должна все обсудить с матерью. Нужно было встать, как только он заговорил, а она пропустила минуту, думала, он еще что-нибудь скажет, и вот теперь неизвестно почему не решается даже пальцем пошевелить. Она не смотрела на него, но четко представляла себе его внешность. Никогда бы она не поверила, что может выйти за мужчину лишь совсем немного выше ее ростом. Когда сидишь рядом с ним, особенно заметно, какие у него правильные черты лица и какие холодные глаза. Странно это, если вспомнишь, что он изнемогает от любви.

      – Я вас не знаю, совсем вас не знаю, – произнесла она нерешительно.

      Он посмотрел на нее так, словно и ее вынуждал заглянуть в его глаза. В них была нежность, которой она раньше никогда в них не читала, но была и мольба, как у побитой собаки, и это вызывало легкую досаду.

      – При ближайшем знакомстве я, мне кажется, не так плох.

      – Вы, наверно, очень робкий, правда?

      Да, такого диковинного предложения ей еще никто не делал. Ей и сейчас казалось, что они говорят друг другу все самое неподходящее к случаю. Она нисколько в него не влюблена. И все же что-то мешает ей сразу