Театр и другие романы. Уильям Сомерсет Моэм

ни на ваше время, но говорю я вполне серьезно, и, право же, вы окажете мне благодеяние, если позволите хоть немножко вам помогать.

      – На вид вы не особенно крепкая. Третьего дня, когда вы были у нас, мне показалось, что вы очень бледненькая. Сестра Сен-Жозеф даже подумала, что вы, может быть, ждете ребенка.

      – Нет-нет! – воскликнула Китти и покраснела до корней волос. Настоятельница рассмеялась негромким серебристым смехом. – Тут нечего стыдиться, дитя мое, и ничего невероятного в этом предположении нет. Вы сколько времени замужем?

      – Бледная я всегда, но я очень здоровая и, уверяю вас, не боюсь никакой работы.

      Настоятельница тем временем совсем овладела собой. Она бессознательно приняла свой обычный властный вид и смотрела на Китти спокойно, словно оценивая ее возможности. Китти ждала и нервничала.

      – Вы по-китайски говорите?

      – К сожалению, нет.

      – Вот это жаль. Я бы могла приставить вас к старшим девочкам. С ними сейчас особенно трудно, боюсь, как бы они не… не отбились от рук? – закончила она на вопросительной ноте.

      – А за больными я не могла бы ухаживать? Я совсем не боюсь холеры. Могла бы ходить либо за девочками, либо за солдатами.

      Настоятельница, уже без улыбки, раздумчиво покачала головой.

      – Вы не знаете, что такое холера. Зрелище это страшное. В лазарете санитарами работают солдаты, сестра только надзирает за ними. А что касается девочек… нет-нет, я уверена, что ваш муж не одобрил бы этого. Это тяжелая, пугающая картина.

      – Я бы привыкла.

      – Нет, это исключено. Мы все это делаем, потому что в этом наш долг и наше призвание, но для вас это вовсе не обязательно.

      – Выходит, я ни на что не гожусь и ничего не умею. Не могу я поверить, что меня совсем нельзя использовать.

      – Вы мужу говорили о вашем желании?

      – Да.

      Настоятельница поглядела на нее так, словно хотела проникнуть в самую глубину ее сердца, но при виде встревоженного, умоляющего лица Китти опять улыбнулась.

      – Вы, конечно, протестантка? – спросила она.

      – Да.

      – Это ничего. Доктор Уотсон, миссионер, который умер, тоже был протестант, ну и что же? Он относился к нам как нельзя лучше. Мы ему очень, очень благодарны.

      Теперь улыбка мелькнула на губах Китти, но она промолчала. Настоятельница, видимо, что-то обдумывала. И вот она встала с места.

      – Вы очень добры. Думаю, что я подберу вам занятие. Теперь, когда сестра Сен-Франсис нас покинула, мы действительно не должны отказываться от помощи. Когда вы могли бы приступить к работе?

      – Хоть сейчас.

      – Вот и хорошо. Я довольна вашим ответом.

      – Обещаю вам, я буду очень стараться. Спасибо, что разрешаете мне попробовать.

      Настоятельница отворила дверь в коридор, но на пороге задержалась. Еще раз окинула Китти долгим проницательным взглядом, потом мягко коснулась ее руки.

      – Не забывайте, дитя мое, душевный покой можно обрести не в работе