Дом на краю темноты. Райли Сейгер

я им. – Особенно спустя двадцать пять лет после того, как уехали».

      От удивления я даже икнула.

      – Мой папа все еще вам платит?

      – Это точно. Сначала дедушке, а потом и мне. А, и миссис Дитмер. Я кошу траву, ухаживаю за территорией, время от времени захожу, чтобы убедиться, что в доме все нормально. Эльза – это миссис Дитмер – каждый месяц приходила и хорошенько все вымывала. Теперь это делает ее дочь, когда Эльза стала не в состоянии, мягко говоря.

      – Она заболела?

      – Только головой, – Дэйн указательным пальцем стучит по виску. – Альцгеймер. Бедная женщина. Такое и заклятому врагу не пожелаешь. Но ваш отец так нас и не уволил и навещал меня каждый раз, как приезжал.

      Очередной сюрприз. От этого я отпускаю свою половину ворот, и она снова закрывается.

      – Мой папа сюда приезжал?

      – Так и есть.

      – Часто?

      – Не часто, нет, – отвечает Дэйн. – Только раз в год.

      Я стою совершенно неподвижно, чувствуя на себе пристальный взгляд Дэйна, но ничего не могу с этим поделать. Шок не позволяет мне двигаться.

      Папа приезжал сюда раз в год.

      Несмотря на клятву никогда не возвращаться.

      Несмотря на то, что он умолял меня на смертном одре сделать то же самое.

      Эти визиты идут вразрез со всем, что мне говорили о Бейнберри Холл. Что это было запрещенное место для моей семьи. Что здесь не осталось ничего хорошего. Что мне нужно держаться подальше.

      Там небезопасно. Особенно для тебя.

      Почему папа думал, что ему можно возвращаться, а мне нет? Почему он не упомянул – ни одного раза – что он все еще владеет Бейнберри Холл и регулярно сюда возвращается?

      Дэйн продолжает на меня странно поглядывать. Частично с любопытством, частично с беспокойством. Первый шок проходит, так что я могу задать следующий вопрос.

      – Когда он был тут последний раз?

      – Прошлым летом, – говорит Дэйн. – Он всегда возвращался в одну и ту же дату – 15 июля.

      Очередной шок. Сильный удар, который толкает меня под пятки. Я хватаюсь за ворота, чтобы не упасть, мои онемевшие пальцы цепляются за кованые завитки.

      – Вы там в порядке, Мэгги? – спрашивает Дэйн.

      – Да, – бормочу я, хотя совсем не уверена. Ночью 15 июля моя семья уехала из Бейнберри Холл. Это не может быть совпадением, хотя я и понятия не имею, что это значит. Я пытаюсь придумать логичную причину, с чего бы папе возвращаться сюда только в эту знаменитую дату, но на ум ничего не приходит.

      – И как долго он тут оставался? – спрашиваю я.

      – Всего одну ночь, – говорит Дэйн. – Он поздно приезжал и уезжал рано на следующий день. После первых пары лет я уже как по часам все выучил. Я открывал ворота и ждал, пока он сюда заедет, а потом закрывал их, когда его машина выезжала с утра.

      – Он когда-нибудь говорил, что тут делает?

      – Он никогда не заводил такой разговор, а я и не спрашивал, – говорит Дэйн. – Не мое это было дело. И хотя сейчас тоже, но я все же спрошу…

      – Какого