Терская клятва (сборник). Владимир Бутенко

пожал плечами, не скрывая своего недовольства… Но спорить больше не стал, с обиженным и мрачным видом гулко загремел сапогами по железным ступенькам лестницы.

      Вскоре группа вражеских мотоциклистов отделилась от темнеющей окраины хутора и свернула к Тереку. Предостерегающе загорелись фары. Немцы ехали, громко переговариваясь. Кто-то из них переливчато заиграл на губной гармошке, и ему подпел пьяный голос. Наверняка испробовали винца в казачьем погребе! Сыны Рейна не то патрулировали, не то искали место для купания. У Ивенского мелькнула мысль, – будет неплохо, если эти разведчики донесут об отсутствии на берегу противника. Но неожиданно тишину расколол пистолетный выстрел!

      – Какого черта! Кто это?! – гневно крикнул Ивенский и выругался. – Где? В первом взводе?

      – Так точно, товарищ гвардии капитан, – подтвердил ординарец Чалов.

      Немцы застрочили из пулеметов и, развернувшись, помчались обратно. Ивенский сбежал на землю, опередив ординарца. Пахло мокрой глиной, от ближнего дерева – ароматом созревшего чернослива, камышом и неистребимым запахом табака, кирзы и пота, просолившего гимнастерки. Он стремительно пробирался по ходам сообщения, сталкиваясь с бойцами, хотя те прижимались к стенкам, освобождая дорогу.

      Младший лейтенант, увидев Ивенского, отдал команду и вместе с подчиненными замер по стойке «смирно». Калатушин восседал на раскладном стульчике в специально расширенном для него окопе. В сыром воздухе еще ощущался запах пороха.

      – Младший лейтенант Белозуб, кто стрелял?! – грозно повысил голос Ивенский.

      – Я! Это я остановил врага, – смело отозвался политрук. – Или ждать, чтобы нас окружили?

      – Выстрелом ты, комиссар, предупредил немцев.

      – Что-о?

      – Нарушил мой приказ. Ты арестован! – в гневе Ивенский сам не заметил, как перешел на «ты». – Сдать оружие! Сержант Чалов забрать у политрука пистолет и документы. Передать под охрану старшине Айвазову.

      – Вы сошли с ума?! – негодующе крикнул Калатушин. – Кто давал вам право…

      – Увести!

      Проходя мимо, обезоруженный и лишенный власти, Калатушин злорадно пообещал:

      – Пожалеешь, капитан. Перед боем ты не просто меня арестовал. Ты лишил роту политического руководства! Эт-то тянет на трибунал. Я напишу лично Кагановичу…

      Ивенского трясло точно в лихорадке. И чтобы внушить новобранцам, что нарушать устав никому не позволено, обрушился на Белозуба за расхлябанный вид подчиненных, у которых, как у пузатых баб, распущены ремни и не застегнуты гимнастерки!

      Как и следовало ожидать, немцы провели разведку боем. Издали ударили по заречной зоне шестиствольные минометы, их поддержали пушки. Чуть погодя, уже с побережья, гренадеры наугад палили из автоматов по предполагаемым укрытиям красноармейцев. Не дождавшись ответного огня, – ретировались.

      Ивенский хладнокровно молчал. Вступать в слепой ночной бой было бы непростительной