Майне кляйне поросьонок шпрингает по штрассе. Мирослав Велийкович Джикович

прав, ох, не прав был Роман! Нельзя, нельзя бросать беспомощного клиента ― будь это хоть пьяный, хоть старик, а тем более ребёнок! Неправильные действия совершил Роман, а за неправильные действия Бог Дорог карает. Если, конечно, заметит.

      Заметил.

      Весь последующий день пошёл наперекосяк. Сначала, героически прорвавшись через все пробки на Ваську, прибыл по адресу в заявленный – двадцатиминутный – срок, о чём, не скрывая гордости, отрапортовал Марусе. Однако после четвертьчасового ожидания выяснилось, что клиент не берёт трубку. Так случалось, и нередко: люди, кляня медлительных таксистов, в нетерпении выходили на улицу, их подхватывал частник, а отменить заказ ‒ это им было стыдно…

      Встал первым на Ваське, и стоял недвижимо полтора часа, и это при том, что центр и Петроградка двигались довольно бодренько. Не выдержал, сорвался в центр, пристроился там пятнадцатым и, естественно, остров тут же поехал. Сделал одну минималку, отстоял ещё два часа, получил безнального клиента на Охту, и решил остаться, благо что был там один.

      И всё. Впору запеть: «Словно замерло всё до рассвета…» Покатался по району, один раз взял «с руки» на полтинничек; через часа два объявил Марусе, что и Ржевку берёт, а спустя ещё час ‒ что и Весёлый может легко окучить… В итоге окопался у метро и стал ждать у моря погоды…

      ― Как я понимаю, букет тоже не мне предназначался?

      – Нет, нет, тебе! И почему «тоже»? Я …

      – Прекрати врать! Почему ты всегда врёшь? Сколько я помню, все эти годы ты мне постоянно врал! Ты никогда не говорил правды! И сегодня ‒ если б ты сказал по телефону, куда мы едем, я бы никогда…

      «А, собственно, почему я должен безропотно соглашаться? Подряжались в оба конца? Подряжались, ясен перец! Так и скажу: мол, сразу надо было говорить, что только в одну сторону. Всё-таки не ближний свет: я бы, может, и не согласился бы, а так… Вот, смотрите: тысяча двести набежало, еще полцены надо бы набросить… Это уж минимум миниморум… Нет, лучше так: тысяча триста, плюс половина ‒ шестьсот пятьдесят, на круг тысяча девятьсот пятьдесят… Да, так-то лучше… А если две штуки даст, полтинник не верну: нету, скажу, у меня мелочи…»

      ‒ Щербак, смотри, смотри-ка!

      ‒ Куда?

      ‒ Да направо! Вот! Узнаёшь?

      ‒ Да… Сколько лет…

      ‒ Смотри, окошко горит! Да это же твой кабинет! Точно твой!

      ‒ Да нет, мои окна шестое-седьмое с краю, а это… Это же приёмная… А твои?

      ‒ У нас во двор выходили. Ты что, не помнишь? Ты вообще ничего не помнишь!

      ‒ Не заводись, прошу…

      ‒ Я же ещё и завожусь! Появляется посреди ночи, и…

      «Подъезжаем. Наступает момент истины. И куда же они всё-таки собрались?»

      ‒ Любезный, сейчас на светофоре налево… Ещё налево… Вот, первая парадная.

      ‒ Ну, что сидишь, иди, ‒ произнесла женщина с деланным безразличием. – Не съедят тебя там… Цветы, цветы возьми!

      Мужчина остановился, дёрнулся было