Милостивый. Наталья Викторовна Клетина

прикладывать невероятные усилия. Он пробивал себе дорогу в толпе локтями и плечами, не обращая внимания на ругань и возмущенные крики. В самый последний момент он сумел протиснуться в вагон, куда зашла Вера. При этом вытеснил какую-то замешкавшуюся старушку. Та, ойкнув, осела прямо на перрон. Ее подхватили люди, стоявшие на платформе. Вслед Рахиму неслись проклятия, но он был глух к ним. Сквозь плотно стоящие спины он видел голубой лоскуток, и это было главным.

      Вера два раза делала пересадку. Она переходила с радиальной линии на кольцевую, а потом опять на радиальную. Несколько раз он почти терял ее из вида, но затем снова находил.

      Когда они вышли из метро, впереди Вера, а за ней крадучись, Рахим, было уже темно. Здесь, на окраине Москвы было почти безлюдно и как-то отрешенно спокойно. Вера шла, видимо, коротким путем, через темные переулки и какие-то дворы, заросшие большими деревьями и кустарником. Наконец, она зашла в подъезд старенькой панельной пятиэтажки. Идти за ней было рискованно, в подъезде она его могла заметить. Рахим стоял, внимательно просматривая окна. Вот на третьем этаже вспыхнул свет. В окне мелькнул знакомый силуэт. Рахим облегченно вздохнул, теперь он не упустит эту женщину. Он будет ходить сюда и год и два и сколько понадобится, только бы видеть ее хотя бы издалека, смотреть на ее освещенные окна. Одно это для него уже счастье. Рахим внимательно изучил все вокруг, стараясь хорошенько запомнить, а табличку с адресом на углу дома он сфотографировал на телефон для большей надежности, Он шел в обратную сторону к метро окрыленный, как будто выиграл большой приз. Теперь ему не страшны никакие изменения в его жизни. Главное, ниточка, связывающая его с дорогим его сердцу человеком, не оборвалась безвозвратно.

      Вера же прядя, домой, не стала ужинать, а, переодевшись в старый халат, уселась на диван с альбомом семейных фотографий. Она чувствовала, что в ее жизни наступил переломный момент, что все, что было прежде это только подготовка к настоящей жизни, той, которая у нее теперь начинается. Она это поняла, когда стояла в холле богатого особняка, ожидая встречи с ее хозяином. Что-то произошло в ее душе, когда она увидела, как можно жить. Она почувствовала эту ауру достатка и власти, которую излучал каждый предмет в этом помещении. Даже хамоватый охранник с тупым и безразличным лицом, осматривающий ее на входе, демонстрировал превосходство и полноту бытия. Стоя там, она дала себе слово, что теперь будет стремиться только к этому: быть богатой, успешной и повелевать другими людьми, а иначе жить вообще не стоит. Поэтому, она поспешила избавиться от общества Рахима, он стал ей неприятен, как один из свидетелей ее неудач и прозябания. Он был человеком из ее прошлого, а с прошлым она простилась, там, в сверкающем холе роскошного особняка.

      Ей теперь казалось, что все произошедшее с ней случилось неспроста. Что тот могущественный мужчина волей судеб, оказавшийся на складе, разбудил ее ото сна, как сказочный принц, спящую принцессу. Если бы она сразу отдала ему заказ, или если бы старуха не послала ее отвезти товар к нему на дом, она так бы и не увидела наяву, как можно жить. Что же, она теперь