Ночные бдения. Козырь

выложены магические письмена из еще более дорогой красной холофоли, с прожилками насыщенно рубинового цвета. На краю площади стоял массивный деревянный столб, на который были намотаны веревки; а за гранью круга росла трава, зеленая-зеленая, а еще дальше виднелся мой сосновый бор. Я страшно обрадовался, увидев его, и одновременно почувствовал неприятное напряжение, связанное с ужасными воспоминаниями прошедшей ночи. Как сон было это…

      Хоросеф потряс меня за плечо, выводя из состояния оцепенения.

      – А это наша главная площадь. Сегодня состоится Верховный Совет четвертого числа месяца Завершения.

      «Четвертое число!» – подумал я, – «четвертое было вчера, и если нумерация у них такая же, как у нас, то получается, что вчерашний день выпал из жизни, его не было».

      И, не боясь показаться дураком, я спросил:

      – А перед четыре идет три?

      Я думал, Хоросеф покрутит мне пальцем у виска, по крайней мере, на лице у него было написано именно это желание, но он ограничился лишь кивком.

      Это странное открытие неимоверно обрадовало меня, ведь я нашел хоть что-то существенное, объяснявшее мое нахождение здесь. Значит, все-таки было нечто таинственное и необычное во вчерашнем дне, раз он так странно выпал из счета времени, оставшись там, в сосновом лесу. Может быть, в этом кроется способ моего возвращения.

      – А скажите, Хоросеф, у вас бывает луна в пол неба?

      – На пол неба? Нет, она обычно не больше миски, в зависимости, откуда глядеть.

      Да, и это было врозь с миром, в этом было что-то важное, что я никак не мог уловить.

      – Ну что же, пойдем обратно, скоро обед, – сказал Хоросеф, разворачиваясь, но какое-то движение за кругом заставило его передумать.

      Из-за столба показался тощий невысокий мужичонка весьма оборванного вида. Единственное, что выделяло его – резкие пронзительные глаза, выглядывавшие с совершенно заросшего темными волосами лица.

      – Жука… – разочарованно и презрительно протянул Хоросеф.

      Жука, ловко перебирая босыми ногами, подошел к нам, и я невольно перестал дышать, задохнувшись от смрадного запаха его давно немытого тела.

      – Что ты здесь делаешь, блудный пес? – грозно спросил Хоросеф.

      Жука совсем непочтительно оскалился и уставился на меня острым взглядом.

      – Я хочу посмотреть на пришельца, мужчину-демона. Серпулия рассказывала о нем, вот я и решил хоть глазком…

      Договорить он не успел. Хоросеф схватил его за ветхую одежонку и пинком послал в дальний путь, приправив все это матом.

      – Мразь! – крикнул он вслед улепетывающему Жуке.

      – Кто это? – удивленно спросил я, глядя на босые пятки, мелькающие на голубом камне.

      – Блудный пес – Жука, – презрительно сплюнув ответил Хоросеф. – Закон не позволяет выгонять пришедших с Запада, вот и приходится терпеть и кормить всякую шваль.

      – Что значит с Запада? – спросил я и подумал, что уже совершенно доконал Хоросефа вопросами.

      – С Запада, – недоуменно сказал