Сами мы не местные. Юлия Борисовна Жукова

испортится характер. Сегодня утром ты уже видел, в чем это выражается. Так что ради Алтонгирелова собственного блага, пожалуйста, не говори ему пока.

      Азамат тяжело вздыхает, но соглашается.

      – Ладно, понял… Но вообще, если уж он тебя так раздражает, тебе надо другого духовника себе выбрать, чтобы с ним советоваться, а то не дело это.

      – Ну вот познакомлюсь с кем-нибудь вменяемым… – вяло соглашаюсь я. Главное, мы пришли к компромиссу.

      – Что вы там все шушукаетесь? – доносится снизу голос матушки. – Легли спать, так спите уже.

      – Так точно, командир! – говорим мы неожиданно хором, хохочем и блаженно отрубаемся.

      Утро у нас весьма позднее – заснули-то часам к шести, не раньше. Впрочем, у меня оно, конечно, гораздо позднее, чем у остальных членов семьи. Сквозь неглубокий сон уже засветло я слышу стук топора, льющуюся воду, ещё какой-то скрип и возню. Очевидно, Азамат помогает по хозяйству. Идентифицировав звуки как безопасные, я удовлетворённо поворачиваюсь на бок, стекаю в нагретую Азаматом ямку в матрасе и уплываю в сон ещё часа на четыре.

      Сползаю с печки я только на запах обеда, поскольку желудок принимается категорически требовать наполнения. Я долго ищу тапочки около печки, все это время через полуоткрытую дверь наблюдая общественную жизнь на кухне. Азамат с энтузиазмом жарит расстегаи с какой-то некрупной рыбкой, матушка смешивает пряно пахнущий соус.

      – Так и сказала? – поражённо говорит матушка. Видимо, Азамат опять ей что-то про меня рассказывает.

      – Ага, – довольно кивает он.

      – Ну это уж… прямо неприлично.

      – Я так понял, у них об этом совершенно прилично говорить. Правда, они выражаются по-другому, но вообще это вроде бы считается чем-то хорошим.

      – Чего уж тут хорошего, мучение одно, – ворчит матушка.

      О чем это они, господи?

      – Ты зна-аешь, – задумчиво тянет Азамат, – конечно, если только один человек души лишается, то ему очень плохо. Но когда оба… это как-то… в общем, это здорово. И спокойно так – я, например, точно знаю, что Лиза меня не подведёт и не будет мне нарочно пакостить. Вот подумай, много людей могут похвастаться такой уверенностью в супруге? Или вот, скажем, она всегда рада моему приходу. Ты не представляешь себе, какое это счастье.

      Ах ты боже мой, романтическая любовь в восприятии муданжцев. Можно прямо записывать и вставлять в краеведческую хрестоматию.

      – Представляю, – улыбается матушка. – Ты в детстве тоже всегда мне радовался.

      На этом я решаю вторгнуться в семейную идиллию, а то ещё накапают мне в еду.

      – У нас говорят, что человек может быть счастлив, только если сохранил в себе частицу детства, – приторным голоском объявляю я вместо доброго утра. – Чем нас сегодня кормят?

      Азамат нагибается и целует меня в макушку, отведя подальше руки, измазанные в тесте.

      – Здравствуй, солнышко. Ты опять с утра путаешь слова.

      – Ничего я не путаю, – говорю. – Нас же теперь двое!

      Матушка оказывается весьма сообразительной,